В определенный период динамика нашей войны зависла в одной точке, пока в игру не вступили гормоны. Дан резко перестал быть худым некрасивым на мой вкус мальчиком. Он стал выше меня и гораздо крепче. Его дружки тоже заметно подтянулись и с каждым разом держать удар во время очередной пакостной ситуации откровенно становилось и сложнее, и страшнее. И Дан видел это, чувствовал свое физическое превосходство надо мной.

Он будто бы все эти годы ждал, терпел мои хлесткие болезненные выпады в ответ. Объективно, в средней школе я чаще умудрялась напакостить ему, чем он мне. Но теперь ситуация повернулась на сто восемьдесят градусов. Или проще сказать, задницей ко мне и лицом к Дану.

Война стала для нас настолько крепким связующим звеном, что представить ее конец было просто невозможно. Она и калечила нас, и помогала не думать о том, что в наших жизнях и без нее всё складывалось не так уж и радужно. Но всё это было вторично, потому что следовало уже начать готовиться ко второму этапу.

Интуиция подсказывала, что именно мне следовало укрепить свою защиту, дабы Дан не сумел прорваться внутрь. В противном случае, если это всё же произойдет, то там не останется ничего, кроме пепелища и сожжённых дотла чувств.

3. 1. Хамелеон.

— Отвали! — закричала я и ощутила, как в горле вспыхнула горячая царапающая боль. — Отвали от него!

Я не рассчитывала на то, что он послушается. В детстве мои крики могли его еще хоть как-то напугать или выбить из равновесия, но не теперь. Мой крик, скорее, был не сигналом для предупреждения, а способом выпустить часть эмоций, чтобы нормально вдохнуть и сообразить быстрый план дальнейших действий.

— Какая же ты тварь! — выплюнула я и бросилась в сторону Дана.

Протянув руки вперед, я попыталась его оттолкнуть, но у меня ничего не получилось. Он даже с места не шелохнулся. Еще бы! Дан уже давно стал выше меня на полторы головы. И пусть под его кожей не бугрились мышцы, как у перекаченного бодибилдера, который любит стероиды, тело Дана физически хорошо развито. Занятия в футбольном клубе не прошли зря.

— Если не хочешь проблем, — прошипел он моему другу, — держись от этой, — Дан небрежно кивнул в мою сторону, — подальше. Иначе очки будешь из задницы своей доставать.

Антон попытался вырваться, но Дан только крепче прижал его к кирпичной стене школы, вдавив предплечье в шею. Дружки моего, прости господи, братца начали ржать как припадочные. Особенно Вадим. После Дана он был вторым человеком, которого я люто ненавидела и презирала. Толстый, прыщавый с туповатым выражением лица и грязной помойкой вместо рта, что вечно изрыгала одни только матерные слова.

— Ты больной! — я снова толкнула Дана. А он снова не шелохнулся, поэтому я просто начала бить его кулаками в плечо и по спине. — Тебе в психушке уже койку готовят!

Дан медленно отпустил до смерти перепуганного бледного Антона, у которого очки съехали на самый кончик носа. Продолжая сверлить моего друга тяжелым взглядом, Дан ухмыльнулся и поправил его очки.

Я на несколько секунд остановилась и посмотрела на Дана исподлобья. Ненависть стучала в венах и заполняла собой не только все камеры моего сердца, но и проникала в ядро клеток. Порой мне хотелось отхаркнуть это чувство, а моментами я им бесстыдно наслаждалась. Всё зависело от ситуации, и кто в ней одерживал победу. Но сегодня явно был не мой день.

— Не пускай сопли, Коротышка, — всегда немного обкусанные и воспалено-красные губы скривились в издевательской усмешке. — Идемте отсюда, — обратился Дан к своей «свите».