Подбадривающие свисты, голоса звучат вокруг, скандируя моё имя, которые должны придавать уверенности, настраивать на воинствующий лад, разжигать жажду победы, запускать процесс впрыскивания адреналина. Но ничего этого не чувствую. Только растерянность, страх и непонимание. Сейчас я вижу, что это не Литам. Похож. Безумно похож, но не он. Головой я это понимаю, а сердце отказывается переходить в нормальный ритм.

    Он ждёт, дразня меня звериным оскалом, ухмыляясь, показывая превосходство. Мы ходим по кругу, сверля друг друга взглядом, следя за каждым подрагиванием мускул, за каждым взмахом ресниц. Он перетекает с ноги на ногу, как хищник, вышедший на охоту, а я чувствую себя жертвой, готовой отдаться на его растерзание. Бросок, и я на земле, придавлена его телом, не в состоянии сопротивляться, не в состоянии собрать себя. Я понимаю, что это не Литам, но рука тянется провести его по скуле, пробежаться по вискам, зарыться в волосы и прижаться до боли в рёбрах, до сбитого дыхания. Закрываю глаза, и одинокая слеза теряется в волосах, руки сжимаю в кулаки, удерживая их от безрассудства.

- Капитан Дор неважно себя чувствует, - вступается за мою слабость Раталл, услышав разочарованные стоны ребят. – Проводите её в медицинский блок.

    Он подбирает куртку, и не прощаясь покидает плац, не разу не обернувшись в мою сторону. Мне помогают встать и порываются отвести к врачу, но я отказываюсь от помощи, и с гордо выпрямленной спиной, иду в направлении спасительного корпуса. Мне надо побыть наедине, собрать размолотые кусочки, успокоиться и замазать треснувшую броню.

Раталл

     Когда Стамур предложил провести совместные занятия для лучшего взаимодействия в бою, я отказался, чем вызвал подозрение во взгляде, и недовольное покашливание. Мои доводы о нецелесообразности этого мероприятия ушли в пустоту. После двух недель уговоров, Стамуру надоело проявлять мягкотелость, и я получил приказ. Пришлось собирать всю свою силу воли, вешать дружелюбную маску на лицо, и тащиться знакомиться с этой сукой. Все две недели продумывал план мести, но все мысли возвращались к соблазнить и растоптать. Первое меня не привлекало, второе в отдельной подаче не представлялось возможным. По началу надеялся на курсантов и их попытки изжить бабу из преподов, но они возгорели к ней уважением, восхищались её смелостью и мастерством. Бесило не по-детски.

    Теперь иду по плацу знакомиться с девицей, прикидываясь мирной овечкой, мечтающей поучаствовать в её тренировках. Как только она меня видит, перестаёт дышать, движения груди становятся рваными, пытаясь протолкнуть очередную порцию кислорода. В глазах застыл страх, разжигающий в мне звериный азарт. Не могу удержаться от предложения провести спарринг прямо сейчас.

    Мы ходим по кругу, следя друг за другом. Ловлю глазами пульсацию венки на шее, а носом вдыхаю яблочный аромат, наполненный мускусом страха и желания. Это злит и срывает башку. Делаю бросок и замираю, придавив её тело к земле. Такое мягкое, с соблазнительной грудью, расплющенной подо мной, горячем лоном, опаляющем мою ногу через одежду. Взгляд, наполненный нежностью и голодом, выбивающий во мне последние силы к сопротивлению. Как заворожённый слежу за слезой, тянущей блестящую дорожку по виску. Из транса выводят разочарованные стоны курсантов.

- Капитан Дор неважно себя чувствует, - бросаю, скрывая своё замешательство. – Проводите её в медицинский блок.

    А потом бегу от этого помешательства, от прострелившего желания ей обладать, от ненависти к самому себе за слабость не позволительную воину.