Разговоров больше не было, только всхлипы, когда Мак опустился на колени и коснулся языком нежных складочек, да неразборчивое мычание, когда Тор завладел её губами, а я дотянулся до острых вершин, катая между зубами и оттягивая то одну, то вторую горошину. Мы наталкивались друг на друга, гладя нежную кожу, рычали, встречаясь пальцами в заветных дырочках, и содрогались от общего нетерпения занять их раскалёнными от желания стволами.

Мари извивалась между нами, металась в волнах подступающего оргазма, и я решил, что лучший момент для замыкания круга настал. Приподнял её за бёдра, выводя узоры языком на шее, зажал губами венку, пульсирующую в бешенном темпе, и одним сплошным мазком насадил на член, растягивая до предела.

От неожиданности малышка вскрикнула, напряглась, зажимая меня в тиски, но с первым плавным движением расслабилась, застонав и прижимаясь холмиками к моей груди. Через пару толчков присоединился Мак, медленно протискиваясь в узкое кольцо мышц и сдавливая меня ещё сильнее. Кажется, я чувствовал каждую его вену, каждый изгиб и распаляющийся жар, проникающий в меня через тонкую преграду, словно рядом поместили нагревательный прибор, набирающий с каждой секундой температуру.

Мы замерли, позволяя Мари привыкнуть и принять нас полностью, а она прижалась лбом к моему лбу и пыталась вдохнуть, открывая рот и глотая мизерными порциями воздух.

- Ты как, малыш? – прошептал, переживая, что мы поспешили. – Нам остановиться?

Она отрицательно мотнула, немного приподнялась, повернула голову к Тору и приоткрыла рот. Её согласие, принятие нас и готовность довериться сразили наповал. Если бы я не лежал под ней, зажатый членом брата глубоко внутри, пал бы на колени и долго целовал её ноги, поклоняясь и боготворя. Мари наша, предназначенная богами, благословенная с рождения для скрепления круга, созданная стать матерью нашим детям. Мы утверждали это каждым толчком, каждым касанием к коже, совсем не нежным, наоборот, собственническим, голодным, до скрипа под пальцами, до дрожи во всём теле.

Отточенными движениями, словно поршни одного механизма, мы входили, увеличивая темп, пока она сдавлено не закричала. Мари забилась в судорогах, запульсировала внутри и выгнулась, содрогаясь в оргазме и рассыпая в воздухе искры. Разряды тока понеслись по крови, перетекая от неё к нам, набирая скорость и силу, оплетая позвонок и взрываясь внизу живота сумасшедшем удовольствием. Первым кончил Тор, шипя ругательства и перемежая их с хвалой богам, а следом взлетели к небесам мы с Маком, купаясь в мареве голубого сияния, исходящего от тела Мари.

***

Целый день не видеть Мари, не ощущать её запах, не чувствовать, как потоки нежности льнут, слегка проникая под кожу, оказалось мучением. Немного отвлекло украшение спальни цветами и выбор брачного кристалла для церемонии. Если платья с недавних пор отличались друг от друга только цветом и на покупку него ушло пятнадцать минут, то кристалл требовал особого выбора. Его всегда подбирали мужья, опираясь на внутреннее чувство, вызванное теплом в груди. Своей сакиа можно было надеть только тот камень, который нагревался от касания мужчин избранного круга.

Наш кристалл оказался с небольшим изъяном – ярко-розовая полоса, прорезающая его насквозь. Он лежал в ящике с браком, к которому притянуло внутреннее чутьё. Маклал с расстройства обошёл ещё раз магазин, перетрогав все образцы, и понуро вернулся к бракованному.

- Нас засмеют, если мы повесим это безобразие Марике на шею, - недовольно буркнул он, беря украшение в руку.