Сижу рядом, и мурчать хочется от удовольствия. Я еду жить к моей сладкой малышке! Ладно, пусть пока как друг. Но я уже рядом. Я буду видеть ее каждый день, и чувствовать крышесносный аромат. Уж я придумаю, как сменить эту френдзону на зону страсти. Она будет стонать и извиваться, когда я ее...
- Совсем офигел? - весьма ощутимый толчок в плечо и злобное шипение приводят меня в чувство, и я покидаю сладкий плен своих грез. - Если не прекратишь так смотреть на меня, то вернешься в свою гостиницу.
Да, действительно пора прекращать. Иначе эта проницательная змейка вышвырнет меня вон. А у меня другие планы. Смотрю, как Юля бережно держит коробку с пирожными на коленях и улыбка сама собой расплывается по физиономии. У нас двоих есть секретик, история, которая трогает и связывает нас. Девчонка строит из себя строгую и серьезную дамочку, а сама балдеет от вида бабочек из шоколада. То, как они ее умиляют, я готов наблюдать вечность.
Ну, вот и хата. Прохожусь вслед за Юлей и слушаю ее наставления. Это не трогать, то не включать. Ага, щас! Если ничего трогать нельзя, то пусть квартирная хозяйка забирает всё отсюда, либо закрывает в кладовку. А если все эти агрегаты в свободном доступе, то пусть не вякает.
Я еще не спросил, сколько она содрала за эту халупу, напичканную чужими вещами. Ясно-понятно, что жилплощадь раньше не сдавали, что у нее есть хозяин. Об этом прямо заявляют хозяйские фотки в серванте и всякая милая мелочь, в виде статуэток и книг. Нет обезличенности, которая присутствует в съемном жилье.
Пока Юлёк разоблачалась, превращаясь из романтичной синеглазки в мою родную и любимую злючку с шоколадными глазами, я пошел шариться в поисках жрачки. Заодно обдумываю, как можно заставить Юлю принять деньги за квартиру. Она будет сопротивляться, я точно знаю.
- Ты что делаешь? - возмущенно верещит Юлька, когда я заправляю всем необходимым кофеварку и ставлю в микроволновку тарелку с бутербродами, которые нашлись в холодильнике. - Я же просила не трогать хозяйскую технику!
- Ага, смотреть на нее будем. Как в музее. Ты лучше мне расскажи, что за двойник у тебя появился. Я себя сегодня дураком почувствовал.
- Ладно, слушай мои семейные тайны. Ты перепутал меня сегодня с моей сестрой-близняшкой. Ее Тася зовут…
Я слушал рассказ Юли и приходил в ужас. Вот это бабка наворотила! Как можно было разлучить девчонок? Но чужие тайны на то и чужие, чтоб в них не совали нос все, кому не лень. Дальше-то что делать? Из-за сестры Юля изменила внешность и пришла учиться в ту же Академию, чтобы быть поближе к ней.
- А познакомиться с сеструхой не вариант? – спросил, наливая подруге кофе.
- Вариант. Но я не хочу. Она думает, что похоронила недавно любимую маму и отца, что Тоня ее единственная сестра. А тут я – здрас-с-сти, это из-за меня твои родители погибли, это ко мне непутевой в тот день несся отец под дождем… и что мать наша живёт в Париже, родная которая. Тём, я чувствую себя такой виноватой перед девчонками.
Девушка вскочила со стула и отошла к окну, разглядывала двор, в раздражении сминая тюлевую занавеску. Я подошел к ней сзади, но обнять и пожалеть никак не могу решиться. Вдруг она воспримет объятия как попытку заигрывания.
- Почему со мной всё не так в жизни? Почему всё не как у людей… Я всю жизнь мечтала об отце и сестре или брате. Думала, их у меня нет. Бабушка заменила мне мать, я не чувствовала себя обделенной с этой стороны. А вот… Луиза украла у меня всё. Я её никогда не прощу!
- Простишь… Вы же родные, - я всё же обнял мою девочку, прижал к себе спиной и зашептал на ушко, низко пригибая голову. – Жизнь идёт и всё забывается, тускнеет и теряет острые углы. Да, сейчас ты ее ненавидишь, но придет время, когда пожалеешь и вернешься.