– Мы – светлые братья из «Светлого братства», – послышался ответ.

– Чего?! Это Мария-Дэви Христос которая?

– Нет, мы не из «Юсмалос», – слегка раздражённо пояснил «светлый брат».

– А чьи тогда?

Слава оказался изумлен таким оборотом дела, а я вдруг понял, что парламентеры были представителями изысканной светлой породы людей, а черная одежда лишь положительно подчеркивала их белизну. На свой рост я не жалуюсь, но головы эмиссаров качались где-то высоко надо мной. Они впечаталяли и подавляли.

– Наше «Светлое братство» не имеет никакого отношения к «Великому белому братству» госпожи Цвигун, – последовал корректный ответ.

– Да? – буркнул озадаченный Слава. – Впрочем, неважно. Слыхал, чего сказали? С Доспехами вы в пролете, понял?

– Нет, не понял, – обиделся «светлый брат».

– Что, дурак что ли? – искренне удивился Слава. – Я вроде бы ясно сказал: на Доспехи у нас свои покупатели есть. Чего тут такого непонятного. Или ты в уши долбишься?

Троица в черном переглянулась. Слава откровенно хамил. Он был сторонником простых и радикальных решений.

Боря с Эриком нервно завздыхали, прикидывая, каким боком им выйдут последствия сегодняшней «терки». Слава же, ввязавшись в разборку, попер по бездорожью, рога расчехлив. Афганская закалка не позволяла ему идти на попятный.

– Прошу полегче на поворотах, – совсем не по бандитски осадил Славу эмиссар. – В противном случае у вас возникнут осложнения.

– Чего ты мне сделаешь? – криво осклабился корефан. – На хуй насерешь и жопой разотрешь?

– Что?! – взвился стоящий слева эмиссар, то ли ранее других въехавший в смысл фразы, то ли обладавший меньшей выдержкой.

Он запустил руку глубоко за спину, откидывая пальто, и я заметил, что кобуры под мышкой нет, а на рубахе вышита серебром какая-то эмблема.

Слава снова блеснул хищным золотым оскалом. Два других «брата» как по команде рванулись в стороны, а у того, кто остался ближе ко мне, в руке появился выволоченный из-за спины короткий широкий меч.

Я застыл: ведь шевельнусь и он шпиганет прямо в живот. Не поможет и АПС. Потому что пистолет надо еще достать, а меч – вот он, уже в руке. Направлен острием на меня.

Краем глаза я увидел, как арьергард светлого воинства вооружается выхваченными из-под пальто мечами.

Я уловил удар. Лацкан черного пальто дрогнул. Кашемир на долю секунды прижался к груди и тут же отошел, всколыхнувшись. Плотный щелчок пули по телу был едва различим. «Светлый брат» качнулся, по барабанной перепонке стегнул резкий хлопок выстрела. Дыры не было. Нити разошлись, пропуская инородный предмет, и сомкнулись, сглотив пулю.

Полубог упал навзничь, смертельно побледнев. Меч остался зажат в его длани.

И я ожил.

Я выхватил АПС и передернул затворную планку, досылая патрон в ствол.

– Мочи козлов! – исторг я пронзительный клич.

Уцелевшие парламентеры стремительно отступали к своей квадратной машине, забыв и про воинственные устремления, и про «брата», оставшегося лежать в земле. Они бежали, размахивая на ходу мечами.

– Слава, не стреляй! – заорал Эрик.

Я обернулся на крик и увидел целящегося корефана, а перед ним скачущего чмудака, спасающего своих пацанов. По каким-то соображениям ему это было нужно. Вероятно, Эрик хотел жить и предвидел последствия, зная неведомые нам подробности об организации, представитель коей дал дуба на берегу Большой Охты с мечом в руке, и теперь был достоин занять вакантное место среди пирующих в Вальгалле, будь он викингом.

Но викингом павший не был. Скорее всего, мудаком: разве будет нормальный человек разъезжать по городу с мечом под одеждой и, тем более, хвататься за него для сведения личных счетов? Викингам в мегаполисе не место, чему труп был блестящим доказательством. В современном мире берсерк зовется отморозком и его достигающая вершин умоисступления крутизна решающей роли в огневом бою не играет. Бешенство не влияет на скорость пули, ныне оружие требует рассудительности, а смелость отходит на второй план. Счастье теперь сопутствует умным. Поэтому прежде всего надо думать!