Основным чувством, возникающим у Джедрик, когда она думала о Маккае, было удовлетворение. Она ожидала Маккая, как хищник ждет свою жертву у норы. Имя Маккая и его опознавательный код были даны Кейле ее шофером, Хевви, который хотел таким образом набить себе цену в ее глазах. Она приняла эту информацию к сведению и провела свое обычное расследование. Джедрик сомневалась, что сведения, полученные из ее источников, годились бы к какому-нибудь другому жителю Досади: Джордж Х.Маккай оказался взрослым человеком, который, по-видимому, не мог существовать. На всей планете о нем невозможно было найти ни одной записи – ни на ядовитом Ободе, ни в Кроличьих Клетках города Чу, ни в одной из ниш существующих силовых структур. Маккай не существовал, но он вот-вот должен был появиться в Чу, и провести его в город должен был некий Говачин, которого Кейла временно держала под контролем.

Маккай был точным орудием, которое она так долго ждала. Он был не просто возможным ключом к Стене Бога (и не таким гнутым и поломанным ключом, как Хевви), а ключом верным и точным. Джедрик никогда бы не пришло в голову атаковать такой замок с плохими инструментами. Шанс будет только один; он требовал самых лучших инструментов.

Поэтому пятьдесят досадийских людей и заняли свои безликие места за числами ее компьютера. Это была приманка, заранее списанная на потери. Те, кто обречен умереть в результате поступка Джедрик, не умрут немедленно. Сорок девять из них могут никогда так и не узнать, что были намеренно отброшены к ранней смерти по ее целенаправленному выбору. Некоторые из них будут оттеснены назад к отчаянному и короткому существованию на Ободе. Некоторые умрут в жестоких схватках, которые Кейла уже предопределила. Другие бесполезно растратят себя в Уоррене. Для большинства из этих людей процесс умирания растянется на такое продолжительное время, что рука Кейлы в нем уже не будет видна. Но все равно они были уже убиты в ее компьютере, и Кейла знала это. Она ругнула своих родителей (и тех, кто был перед ними) за эту нежелательную в себе чувствительность к крови и смерти, которые стояли за компьютерными цифрами. Любящие родители хорошо воспитали ее. Она может никогда и не увидеть тела убитых людей, она может никогда и не вспомнить ни о ком из этих пятидесяти, кроме одного человека, и все равно она ощущала их присутствие за компьютерным дисплеем… теплое и пульсирующее.

Джедрик вздохнула. Эти пятьдесят человек были блеющими овцами, выставленными приманкой, чтобы заманить на отравленную почву Досади одного особенного зверя. Пятьдесят человек создадут всего лишь маленький излишек, который растворится, поглощенный еще до того, как кто-нибудь поймет их цель.

«Досади больна, – думала Кейла. И уже не в первый раз она задала себе вопрос: – Неужели это действительно ад?»

Многие верили в это.

«Мы наказаны».

Но никто не знал, что же они сделали, чтобы заслужить такую кару.

Джедрик откинулась на спинку кресла и посмотрела через свой не имеющий дверей кабинет на звуковой барьер и молочный свет коридора. Какой-то странный Говачин неуклюже проковылял мимо ее кабинета. У него была фигура лягушки, направляющейся по какому-то официальному поручению, в узловатых руках его был зажат пакет, завернутый в коричневую бумагу. Его зеленая кожа блестела, как будто он только что вышел из воды.

Этот Говачин напомнил Кейле о Бахранке, который должен привести Маккая в ее сети, Бахранке, который предложил ей свои услуги, потому что Кейла держала в своих руках вещество, без которого тот уже не мог обходиться. Глупо позволять себе привыкнуть к чему-то, даже к жизни. Когда-нибудь, очень скоро, Бахранк продаст то, что он знает о Кейле шпионам Электора; правда, тогда уже будет слишком поздно, и Электор узнает только то, что она позволит ему узнать, и тогда, когда она это пожелает. Она выбрала Бахранка с той же осторожностью, с какой она пользовалась своим компьютерным терминалом. Эта же осторожность заставила ее подождать появления кого-нибудь такого, как Маккай. Кроме того, Бахранк был Говачином. Известно было, что, взявшись за какое-либо дело, люди-лягушки выполняли данные им приказы исключительно точно. Они обладали врожденной тягой к порядку, но понимали при этом и рамки закона.