– На теплоходе мог остаться кто-то один из нас, – сказал он.

– Например, ты? Да? – улыбнулся Лев. – Так и скажи прямо, Стас, что тебя коробит от одной только мысли об упущенном двухнедельном отпуске за счет Управления. Думаешь, я не заметил, как у тебя загорелись глаза, когда на палубе появилась группа тех дамочек в купальниках?

– Обидеть хочешь? – хмыкнул Крячко, выуживая из пачки сигарету с белым фильтром. – Так это напрасно, Лева. Я не обидчивый. Дамочки, конечно, были что надо. Особенно рыженькая… Но дело совсем не в них. Дело в Кахе. Скользкий он тип. Надует тебя за здорово живешь. И глазом не моргнет. Ты же его помнишь… Как можно доверять такому человеку…

– А я ему и не доверяю, – успокоил напарника Гуров. – Людьми, подобными Кахе, управляет страх. Другой мотивации им и не нужно… За счет чего мы раскрыли дело Гвоздя три года назад? Ты вспомни, Стас. Только трезво, без эмоциональной окраски… У нас не было против его группировки ни единой улики. Зачищались все хвосты, дело разваливалось буквально на глазах, а «паленое» оружие продолжало поставляться на улицы с геометрической прогрессией. И в этот момент судьба послала нам Микаберидзе. Его страх перед большим тюремным сроком позволил нам добраться до организаторов.

– Срок грозил ему не за торговлю оружием, а за то, что он стрелял в патрульного.

– Какая разница?

– Большая, – не унимался Крячко. – В том случае нам просто подфартило. Не было бы раненого патрульного, не было бы и сотрудничества. Каха не пошел бы на сделку. А сейчас ему ничего не грозит. Он кинет тебя, Лева, вот увидишь.

– Не кинет. Ты сам не хуже меня знаешь, что такое работа с информатором. Стуканул один раз, стуканет и второй. Уже не из страха тюремного заключения, а из страха разоблачения. Я намекнул ему на то, что информация о его измене докатится до грузинского авторитета Шоты Батумского.

– А где мы найдем Шоту в случае чего?

– Нигде, – невозмутимо парировал Гуров. – Но Каха-то об этом не знает.

– Ты меня удивляешь, Лева! – презрительно фыркнул Стас. – Вроде такой уже опытный сыскарь, а порой ведешь себя как несмышленый ребенок. Интересно, сколько времени понадобится Микаберидзе, чтобы набрать номер телефона Шоты Батумского?

– Это ты меня удивляешь, Стас, – покачал головой Лев. – С какой радости Каха будет звонить коронованному авторитету? Где он, и где Шота. Я не уверен, что у Кахи вообще имеется номер телефона Шоты Батумского.

– А если имеется?

– Тебя не переговоришь, Стас, – усмехнулся Лев. – Если бы да кабы… Ты тут уже целую теорию заговора построил. И все вокруг какой-то мелкой и незначительной сошки. Не заслуживает Каха Микаберидзе такого повышенного внимания к своей персоне. Если он нароет нам что-то – хорошо, а если нет, будем искать другие ходы. Будем думать… Остаться на теплоходе на две недели мы не могли. Я принял единственно верное в такой ситуации решение. – Сказав это, он демонстративно отвернулся, давая понять, что дискуссия окончена.

Крячко собрался было что-то ответить, но в последний момент передумал. Стас всегда тонко чувствовал, когда стоит прекратить разногласия.

– И все равно эта сволочь мне нос разбила, – почти шепотом буркнул он через минуту.

Гуров никак не отреагировал. В салоне автомобиля повисла продолжительная пауза. Впереди, по ходу движения, уже виднелись огни ночной столицы. И тут в правом кармане брюк Гурова зазвонил мобильный телефон. Он достал его и ответил на вызов.

– Слушаю… Что? Когда это случилось?… Где?… Он объяснил, что он там делал?… Ладно, я понял. Через сколько его доставят?… Хорошо. Мы уже едем. Пусть с ним пока потолкует старший лейтенант Бурмистров. Его нет?… Тогда ждите. Мы с полковником Крячко скоро будем.