Я с сомнением приняла из ее рук грубо пошитую одежду из неотбеленной ткани и призадумалась:

– Великий грех женщине надевать мужскую одежду. В монастыре за это на меня точно наложат епитимию.

– Что же делать, госпожа? – встряла в разговор Мэгги, пристыжено до этого молчавшая, а ее сестра бессильно развела руками, признавая мою правоту.

– А если я останусь в своей одежде, то рискую расстаться с жизнью, что в моем случае равносильно самоубийству, – продолжала я рассуждать. – Нет греха непростительного, кроме нераскаянного, – процитировала я матушку Вирджинию. – А потому, в данной ситуации, меньшим злом будет одеться в мужскую одежду, поскольку этот грех я смогу искупить, а самоубийство нет.

– Так и есть, госпожа! – с радостными возгласами подхватили Бэт и Мэгги и принялись помогать мне переодеваться.

Свою одежду мне пришлось оставить в доме Бэт, а так же в качестве платы за помощь я отдала золотое колечко с крошечным изумрудом. Женщина даже для вида не стала отказываться, с благодарностью приняв украшение.

– Джон, мой сын, проводит вас до дороги, иначе вы заблудитесь в этих местах, – сказала Бэт, расставшись с нами за околицей. Она дала нам в дорогу свежеиспеченные лепешки, козий сыр и молоко. – Вам по пути должна будет встретиться таверна, переночуете там. Умоляю, госпожа, не надо идти по лесу ночью!

Джон, высокий неразговорчивый юноша, шел по тропинке впереди нас, указывая путь в холодных лучах рассветного солнца. Иней на жухлой траве и тонкий лед, сковавший редкие лужи, говорили о скором приближении зимы. Я зябко поежилась, погрела горячим дыханием замерзшие руки и спрятала их под длинными рукавами плаща, который почти не грел. Вообще, во всей этой грубой и мешковатой одежде с чужого плеча я выглядела как пугало на полях крестьян, но, возможно, это было к лучшему. Волосы я спрятала под капюшон, так и не решившись с ними расстаться, понадеявшись, что худой и неуклюжий юноша, каким я теперь стала казаться со стороны, не привлечет к себе излишнего внимания.

– Идите сюда, госпожа, – позвал Джон, скрывшись под нависающими ветвями деревьев. Он повел нас по узкой тропинке, совершенно неприметной для неопытного глаза. – Так мы быстрее выйдем на дорогу, госпожа, – пояснил он, почтительно склонив голову.

Что-то было не так в его предложении и поведении, и после недолгих раздумий я поняла, что именно.

– Больше не называйте меня госпожой и не кланяйтесь, – сообщила я своим спутникам. – Для всех я... я – Питер! Просто Питер. Даже Пит!

– Конечно, госпожа, – согласился Джон, – как скажите госпо... Пит.

– Договоримся, что я – сын Мэгги, или, давай, назовем тебя Мэри? – предложила я служанке.

– Как скажете, госпожа, – приняла идею Мэгги и тут же осеклась: – ой, Пит.

– Надо добраться до таверны засветло, – сообщил Джон. – По ночам в этих лесах полно волков. Вам вчера несказанно повезло, что вы успели добраться до нашей деревни, а так, сколько заблудившихся путников здесь сгинуло!

Я и сама понимала справедливость его слов, сейчас, когда немалая часть пути была пройдена, мне не верилось, что я решилась на подобную авантюру. Знай, с чем мне придется столкнуться, наверно, так и осталась бы в замке, отбивалась бы до поры до времени от Дерека, а потом... Я не знаю, что было бы потом... При мысли о новом хозяине замка мне стало грустно. Интересно, как прошел его разговор с королем? Вероятно, он уже успел вернуться и узнать о моем побеге. Как он отреагировал? Будет ли искать меня или оставит все как есть? Я не желала себе признаваться, но, представив Дерека метущимся, отправившимся на мои поиски, на душе стало теплее. И я не могла понять себя. Я одновременно хотела и не хотела нашей новой встречи. После всего, что между нами произошло, после захвата замка и убийства Генри, я не должна испытывать к нему ничего, кроме ненависти. Но зная о том, через что ему пришлось пройти, с какой жестокостью была убита его семья, в чьей гибели был виновен мой отец, я не могла ненавидеть его.