Оказавшись в исправительном центре, я не понимала, где я, но думать не было сил – навалилась страшная усталость. В кабинете я первым делом наткнулась на стол и упала. Затем пришлось раздеваться догола и даже снять бижутерию перед приятной миниатюрной женщиной. После душа пришла очередь вопросов о моей биографии и почему я оказалась у них. Я засыпала, когда мне задавали вопросы. Через несколько часов меня наконец отправили спать.

Утром я не поняла, где нахожусь. Вчерашний день я помнила смутно и удивлялась, почему на мне казенная одежда. Выглядела я как полное дерьмо. Я решила, что я опять в какой-нибудь психушке. Вообще я была даже рада оказаться не дома – сменить на время обстановку. Мне пришлось все мыть и оттирать, делать, что говорили. Через десять дней меня по распоряжению суда определили в реабилитационную клинику «Фонд „Кьюрон“.»

Я слышала, сюда ложилась Кортни Лав.

Сюда меня привел алкоголь. Я не знала, что алкоголь может быть наркотиком. Наверное, алкоголь не самый тяжелый наркотик, если пить умеренно, но мне всегда хотелось больше, много больше.

Алкоголь возносил меня в рай, но оставлял в аду. Всякий раз, выпив, я будто видела себя со стороны, словно тело и мозг были на месте, а душа где-то еще. Когда из-за алкоголя портились отношения или еще что, я усматривала в этом очередной повод выпить.

С алкоголем я чувствовала себя живой, будто трезвая я уже не жилица. Алкоголь стал единственным, ради чего стоило жить. Волшебный вкус и запах творили чудо, успокаивая и обнадеживая, что как только я снова проснусь и оживу, то сразу выпью.

Я пила и пила, не обращая внимания на приступы рвоты: я воспринимала их почти как символ того, что алкоголь удаляет желчь не только из организма, но и из моего сознания. Я становилась счастливой и разговорчивой, любимой и смеющейся. Выпив, я испытывала подъем настроения, будто шла по облакам, и все вокруг мне друзья.

Когда скотина-бойфренд платил мне холодностью за любовь, я утешалась алкоголем. Когда меня бросали друзья, втаптывая в грязь мою самооценку, алкоголь оставался со мной, придавая смелости (или глупости) совершить поступок. Когда матери не было рядом, чтобы выслушать, алкоголь всегда позволял мне выговориться, не споря и не укоряя. Когда чувства ранили меня, алкоголь их уничтожал.

Красота алкоголя доказывает, что он женского рода.

О, как мне не хватает бутылки в руке, словно собственного младенца, но я ее не зачинала – она зачала меня. Алкоголь превращал меня либо в невинную малышку, хихикающую и веселую, либо в адского монстра.

Выпивая, я всякий раз чувствовала влажную пелену конденсата на бутылке и думала о ней, как о единственном друге, плачущем обо мне. Я нетерпеливо сдирала наклейку, словно разворачивала подарок.

С алкоголем я чувствовала себя в безопасности, будто наконец обрела дом. Алкоголь стал моей матерью, отцом, бойфрендом, подругой и религией. Я пила со страстью. Я всегда первой приканчивала бутылку и первой пьянела, но мне постоянно хотелось еще, и если больше выпить не удавалось, казалось, что я умру.

Не важно, насколько я была пьяна или сколько раз меня рвало, или что я не могла вспомнить, что было три минуты назад и где я нахожусь. С алкоголем я становилась собственной ролевой моделью. Я никогда не была одна – верная подруга Алкоголь никогда меня не обижала. Я обожала ее, лгала, крала, попрошайничала и плакала ради нее. Я отсидела ради нее, я умирала ради нее.