У Джонни перехватило дыхание.

– Мне очень хотелось бы узнать, как это случилось. Догадываюсь, у вас с ними была ужасная схватка? – Он посмотрел в умные глаза собеседника, затем оглядел его широкие плечи, гибкое, сильное жилистое тело и повторил: – Могу поспорить, это была потрясающая схватка!

– Никакой схватки не было, – возразил охотник. – Только соревнования по бегу. Я бежал первым, а за мной бежали оседжи.

– О! – изумился мальчик и ограничился одним восклицанием, чтобы его голос не выдал разочарования.

Однако мужчину было не так-то легко провести.

– Я всегда удираю от индейцев, – уточнил он.

– Ну да, если их целая толпа, что еще остается? – признал Джонни.

– Совсем не обязательно. Я убегаю от любого, даже самого старого краснокожего, который попадается мне в прерии, даже если он один и просто отдыхает, – пояснил охотник. – У меня такой принцип.

Сердце мальчика переполнилось жалостью, презрением и отвращением. Он с трудом заставил себя посмотреть в глаза этому человеку, из опасения, что его пренебрежение будет слишком явным.

– Нет, – сказал Джонни, – не думаю, что вы всегда так поступаете. Но почему эти оседжи гнались за вами? Просто из вредности?

– Потому, что я хотел украсть у них лошадей, – успокоил мальчика охотник.

– Украсть лошадей? Украсть? – закричал Джонни с отвращением в голосе.

– Да, – продолжал его собеседник так, словно ничего не заметил. – Здесь – это одно из самых доходных занятий, конечно, если повезет. А у оседжей был конь, который мне был позарез нужен – угольно-черный сын Сатаны. Вот я и решил, как будет здорово, когда конь помчится во весь опор, а ветер будет хлестать мне в лицо. Поэтому пошел и раздобыл этого коня.

Мальчику сказанное показалось очень бесчестным поступком. Но несмотря на это, он слушал как зачарованный.

– Это было ночью?

– Вовсе нет, средь бела дня, и заметь, очень ясного дня. И все происходило на равнине рядом с индейским лагерем. Я набросил лассо на шею этой черной молнии. А мальчишка, который его пас, издал душераздирающий вопль и бросился на меня с луком и стрелами, но я спугнул его выстрелом из ружья. А потом положил коню на спину мое седло. А к тому времени, когда подтянул подпругу, ко мне с воплями бежало уже целое племя. Небо мне показалось с овчинку, а сердце ушло в пятки. Я вскочил в седло, а этот черный конь начал брыкаться, стараясь сбросить меня на землю. Ему, видишь ли, не понравился мой запах. Он был ему чужим. А возможно, я как-то не так сжал его бока коленями. В общем, не важно почему, но только он начал брыкаться и чуть было не сбросил меня из седла. А индейцы с каждой секундой приближались!

– Матерь Божья! – выдохнул мальчик.

Его собеседник не поверил своим ушам.

– Что ты сказал? – требовательно спросил он.

– Я сказал: «Матерь Божья». Полагаю, это было ужасно увлекательно?

– Ты сказал «Матерь Божья», верно? – эхом повторил охотник. Потом, словно постепенно вспоминая, о чем шла речь, продолжал: – Ничего увлекательного в этом не было. Это было просто отвратительно. Я видел кривоногую жердь – вождя Красное Перо, который стремглав бежал во главе своего племени. Именно Красное Перо был хозяином этого черного скакуна, понимаешь? Ну, я почувствовал, что дело плохо, но именно в этот момент мой черненький, похоже, набрыкался всласть и бросился вскачь. Мне повезло, что он помчался прочь от индейского поселения, вместо того чтобы направиться прямиком в логово краснокожих. Ведь управлять им я не мог. У него рот был словно кусок стального ружейного дула. Повернуть такого коня просто невозможно. Чтобы уздечка чуть-чуть сдвинула вбок уголок его губ, потребовалось бы усилие настоящего гиганта. Поверь мне.