— Таша, по сравнению с тобой, ангел, —  он выплевывает эти слова так, будто нарочно пытается сделать больно, зацепить, вывести на эмоции. — С ней нет ощущения будто сидишь на пороховой бочке, готовой рвануть в каждую секунду! И я понимаю, как она ко мне относиться, и чего хочет. А с тобой ничего не понятно, никогда, абсолютно! Чёртовы мысли, которые сидят у тебя в голове и тупые поступки – никогда не понимал их!

— Так какого лешего ты сейчас стоишь тут, пытаясь что-то мне втюхать, а не крутишься вокруг такой понятной и адекватной Таши? — её голос, как прежде спокойный, но с моего ракурса видно, как пальцы сильнее сдавливают стаканчик, а в глазах проскальзывает обида и грусть.

— Ты права! Какого я что-то втираю, если ты привыкла только ноги об меня вытирать? — этот вопрос он задает будто сам себе, и быстрым шагом выходит из домика. Он настолько вовлечен в свои мысли, что совсем не обращает внимания на меня, притаившуюся у стены.

— Ну и жаришка у вас, конечно, — наконец-то выбираюсь из своего укрытия.

— Да это так, разогрев только, — Юля даже не вздрагивает от моего появления. — Бывало и фееричнее.

            Эх, а как же киношные разговоры по типу «никогда никому не говори о том, что здесь увидела»? Так не честно, хочу свои честные отступные за хранение молчания. 
 

15. 12

— Хоть бы испугалась ради приличия, что ли, — я разочаровано закатываю глаза, присаживаясь рядом с ней.

— Я не из пугливых, — она спокойно улыбается, снова отпивая сок.

— У вас типо взаимная любовь такая специфическая? — с любопытством жду её ответа.

— Взаимная ненависть, скорее, — задумавшись, признается.

— Думаю, такие яркие сцены устраивают только люди, которые сильно влюблены и ранены своей любовью, — пожимаю плечами, задумываясь над собственными словами. — Хотя, мне-то откуда знать.

— Не думала, что у Высоцкого такая наблюдательная девушка, — ухмыляется, а в её глазах горят хитрые огоньки.

— Я не его девушка, — мне часто приходится говорить эту фразу окружающим, но сейчас отчего-то в голове возникает мысль о том, чтобы было, если бы стала ею.

            Сразу гоню её поганой метлой и мысленно обругиваю себя самыми нелестными эпитетами, давая подзатыльники.

— Да, — протягивает она. — Я в курсе.

— Какой тогда смысл в твоих прошлых словах? — с интересом смотрю в её глаза.

— Хотелось посмотреть на твою реакцию, когда назову тебя «его девушкой», — честно признается она.

            Меня удивляют её прямые ответы на все вопросы, и та простота, что возникла с самого начала разговора. Уютная пелена комфорта и легкости оттолкнула от меня всё раздражение, что успело накопиться.

— И как тебе реакция? Впечатляющая? — хмыкнув, качаю головой. Вот же хитрая.

— Ты задумалась будто на пару секунд, прежде чем ответить и после, — делает выводы, а по комнате разносится неприятный звук, когда трубочка в её стакане полностью поглощает жидкость. — Так что да, довольно впечатляющая.

— Да ну тебя, — махнув рукой, закатываю глаза.

— Пошли поищем еды, — звучит внезапное предложение. — Я только успела проснуться, а они, засранцы, уже всё съели.

— И где ты собираешься искать?

— В домике, где живет Дима, по любому найдем что-то, — говорит так, будто я уже дала своё согласие. — Он запасливый засранец.

            Понимаю, что Дима – этот тот самый парень, за спектаклем, которого я наблюдала пару минут назад.

— Ну, пошли, — соглашаюсь и мы идём.

            По сути, ничего страшного мы не делаем – еду закупали на общие деньги, просто большинство человек решило отобедать именно в нашем домике. И я сама не хочу отказываться от удовольствия набить желудок – каждый раз при нервах он сигнализирует мне урчанием о надобности пополнить свои запасы. Так что, когда я раздражена, едва помогает мне успокоить внутреннюю бушующую бурю.