Она не могла нам не то что указать место, где этот каганат находится, но даже и приблизительно назвать направление. «Посреди степи» – и все. Блуждание по лесу окончательно сбило все ориентиры и без того запутавшейся женщины. Единственное, что было понятно, – от границы леса каганат отделяет минимум пятьдесят-шестьдесят километров, судя по затраченному группой беглецов времени. Хотя это настолько приблизительно, что даже говорить не стоит.

– Зеленого мужика жалко, – прагматично заметила Настя. – Видать, орк был. Или тролль. Нам бы такой пригодился.

– Жалко, – согласился с ней я. – Н-да, невеселая история. А народу они хомутают, стало быть, много?

– Очень, – подтвердила Полина. – И тут, и в степи.

– Непонятно. – Наемник почесал лоб. – Как они так быстро организовались и где покупателей нашли?

– С покупателями и в самом деле неясно, – отозвался Голд. – Действительно, больно быстро они появились. А вот с остальным… Порог адаптации восточных рас куда выше европейских. Инстинкт выживания и непритязательность к внешним условиям у них в крови, они изменения реалий быта принимают умом гораздо быстрее, понимаешь? Есть транспорт и наладонники – хорошо. Нет – ну и ладно, были бы лошадь и звезды. Нет и их – на своих двоих куда надо дойдут, не проблема. И это в то время, когда среднестатистический европеец или американец будет сидеть и ждать спасателей, причем до той поры, пока от голода не окочурится. Азиатам же для того, чтобы перестроить мышление, надо не год, не месяц, им и суток хватит. Вон, на Джебе нашего посмотрите, наглядный пример.

– Да это не только у них так дело обстоит. – Я показал на Азиза. – Вон еще один образец подтверждения этой теории. А наш брат… Вспомните флористку, которая отказалась растения под практический смысл подводить, орала, что они существуют только для красоты.

– А, это которую мы тогда в крепость не пустили[9]. – Настя поняла, о ком я говорю. – Было такое.

– Так ведь речь даже не о том, что она лютики-цветочки жалела, – продолжил я. – Она не хотела переламывать себя, за прошлое цеплялась. Делать то, что мы просили, для нее означало бы только одно – признать ту свою жизнь законченной. И еще согласиться с тем, что здесь все будет не так, как она хотела бы, а это для нее было совсем недопустимо. А вот для тех, кто в каганате, – это даже не проблема. Они просто сразу сказали себе: «Этот мир такой. Значит, будем жить, как требует этот мир». И все. И живут.

– Но это же страшно, – пробормотала Милена. – Вы только вслушайтесь в то, что рассказала нам Полина. Там же рабство, насилие… Там… Нацизм.

– Ну да, – пожал плечами Голд. – А ты как хотела? Чтобы все новые сообщества виноград выращивали и просо сеяли, а также жили собирательством? Так сказать, утопический мир? Не будет этого. Или ты всерьез полагаешь, что мы стволы добываем только для обороны от агрессора?

Несколько «волчат» дружно засмеялось. Милена поежилась.

– Не забудь еще о том, что кто-то у них этих рабов покупает, – напомнил я ей. – То есть кто-то еще уже воспринимает работорговлю нормальным делом.

– Я слышала о том, что за рабами приходят откуда-то с севера, – неожиданно сказала Полина. – Надсмотрщики называли этих покупателей: «Люди из-за Огненного кольца» или «Люди из-за Гряды». Что за люди, что за Огненное кольцо, что за Гряда? И был еще кто-то, кто покупал рабов, но про них я вовсе ничего не знаю. Слышала только, что их интересовал «специфический товар», это назвали так. Но в чем специфика – без понятия.

– Такой гнойник – и почти под боком. – Наемник тяжело вздохнул. – Плохо.