Когда я вошел в комнату, свет был выключен, но в окно струился мягкий солнечный свет. Делия сидела и смотрела в окно; ее правая рука была плотно забинтована и лежала на коленях. Два пальца заметно опухли. Шишка на голове исчезла, но багровый след остался. Когда она повернулась и увидела меня, у нее буквально отвисла челюсть. Она закрыла рот, ее глаза заблестели от слез.

– Кууп… – выдавила она надтреснутым шепотом. – Ох, боже мой…

Она подтянула колени к груди, словно привыкла обнимать себя. Я подошел к краю кровати, поставил кофейные кружки на столик и сел, сложив руки на коленях, так что наши глаза оказались на одном уровне.

Несколько минут она просто сидела, качая головой. В ее глазах стояли слезы. Ее глаза всегда были круглыми, как у негритянки, и большими, как мячики для гольфа. Большие глаза – большие слезы. И одна из них вырвалась на волю и побежала по ее щеке.

Она положила руку на одеяло ладонью вверх. Своего рода приглашение.

– Как поживаешь?

Я протянул руки над кроватью и взял ее ладонь. Она изучила шрамы на моей правой руке и провела по самому длинному кончиком указательного пальца. Вторая слеза покатилась следом за первой.

– Нэшвилл?

– Да, – тихо ответил я.

– Она в порядке?

Я пожал плечами и попытался улыбнуться. Потом сжал и разжал кулак.

– Работу делать может. Напоминает мне, когда приближается гроза.

– А ты… ты еще?.. – неуверенно спросила она.

Я кивнул:

– Иногда. Когда могу.

Она потянулась и едва не прикоснулась кончиками пальцев к моему горлу, но потом передумала.

– У тебя совсем другой голос. Как у крестного отца.

Я кашлянул.

– Это бывает полезно, когда мне звонят люди и пытаются что-нибудь продать.

Она тихо рассмеялась, и груз, давивший на ее плечи, подкатился к краю и заколебался. Либо он упадет наружу и освободит ее, либо упадет внутрь и сокрушит то, что от нее осталось. Она растерянно огляделась по сторонам.

– Ты знаешь, как я сюда попала?

– Я остановился у светофора и увидел, как ты ухватилась за парковочный счетчик. Потом ты упала, и я подхватил тебя. Я не знал, что это ты, пока не отнес тебя в джип и не приехал сюда.

Она с трудом пыталась сложить кусочки головоломки.

– Ты здесь живешь?

– Ну да. – Я отхлебнул кофе.

Она выглядела смущенной.

– Ты подобрал мою гитару?

– Там остались лишь куски да щепки на тротуаре. Но я забрал твой рюкзак.

Она осознала утрату. Я предложил ей кофе.

– Это из нашей местной кофейни. Туда добавляют бальзам под названием «Хони бэджер», который, если смешать его с тройным кофе, позволяет человеку начать день так, как предписывал Господь.

Она отпила и кивнула, но хотя кофе и начал рассеивать медикаментозную дымку, он ничего не мог поделать с гориллой, сидевшей у нее на плечах. Мы сидели молча. Я передал ей бумажную салфетку и указал на ее губу:

– У тебя там пена…

Она вытерла рот, промокнула глаза и попробовала усмехнуться:

– Я оставила ее на потом.

– Куда ты направлялась? – спросил я, чтобы прервать неловкое молчание.

– В Билокси. Мне предложили площадку в казино… и комнату. Я могу и столики обслуживать… – Она неуклюже повела плечами; дальше можно было не продолжать.

– У тебя есть вторая гитара?

Она покачала головой.

– Как ты туда доберешься?

Она улыбнулась и подняла в воздух большой палец.

– У тебя есть место, чтобы остановиться на какое-то время?

– Я не собиралась останавливаться. – Она указала на свой рюкзак. – У меня есть карта хостелов. Иногда по вечерам я могу играть в баре или… откладывать немного денег, чтобы доехать до следующего города. Только до тех пор, пока я не доберусь до Миссисипи.