– Послушайте, – сказал Питамбаран, – идемте ко мне в хижину. Там такая же циновка и такой же очаг. Только не так шумно. Вы хотя бы немного отдохнете.

– А который час?

– Скоро уже три часа утра. Идемте. Это будет продолжаться до самого рассвета.

Мы незаметно выскользнули из «дворца». Холодный пронзительный ветер шумел в джунглях. Питамбаран зажег факел, и минут через тридцать мы были уже в его хижине. Около очага, свернувшись калачиком, безмятежно спал Чинмайя…

Утром я открыла глаза и сразу увидела несколько голов, торчавших в маленьком окошке. Я приподнялась, и головы исчезли. Потом снова появились.

– Амма! – позвала меня одна из них.

Я вышла из хижины. Человек пятнадцать женщин стояли около входа. Я поздоровалась. Женщины окружили меня и стали совать бананы.

– Спасибо. Но зачем так много?

– Амма, у тебя длинный путь, – зашумели они. – Мы не знаем, где Россия, но это, должно быть, очень далеко. А в дороге надо есть.

– Но до России этих бананов все равно не хватит.

– Мы принесем еще, – всполошились маннаны.

– Не надо, не надо, хватит.

– Амма, – сказала молоденькая девушка, – оставайся с нами. Мы тебе построим такую же хижину, как у учителя.

Предложение было заманчивым. Но как бывает в жизни, обстоятельства всегда сильнее нас. Я вынуждена была от казаться.

… До деревушки Канчияр, где мы надеялись поймать машину, нас провожали человек двадцать взрослых маннанов и множество ребятишек во главе с Питамбараном.

Когда мы проходили одну из окраинных хижин селения, я вдруг услышала доносившийся оттуда горестный плач нескольких человек и невольно остановилась.

– Что здесь случилось, мистер Питамбаран?

– О, в этой хижине год назад умер старик, а сегодня годовщина смерти. По обычаю маннанов, родственники собираются в этот день и плачут над могилой. Вы ведь знаете, наверно, что маннаны не кремируют своих покойников, а хоронят в земле.

– А где же могила умершего старика? Почему плачут здесь, около хижины?

– У маннанов нет кладбищ, и они хоронят умерших рядом со своими хижинами. Чтобы все оставались вместе. Вместе с покойником закапывают и его личные вещи. На похоронах главный плакальщик – племянник, а не сын. Мигом устраивают поминки. Родственники едят только вареный рис. То же меню они должны соблюдать в течение семи дней после погребения. Только вареный рис два раза и день. Это своеобразный обряд очищения. И каждый год плачут по умершему, как сегодня.

Мы уже прошли хижину, а горестный плач еще долго слышался нам вслед.

… В Канчияре на деревенской площади стоял король в окружении своих подданных. Как только они увидели нас, то покинули короля и устремились за нами. Король было тоже побежал, но потом, очевидно вспомнив о своем королевском достоинстве, замедлил шаги и остался посреди площади в гордом одиночестве.

Снова дорога. Мы едем теперь из дистрикта Коттаям в дист рикт Палгхат. От Кумили дорога поворачивает на север. Населенных мест почти нет. С обнаженных гранитных утесов срываются шумные водопады и исчезают в зеленом море зарослей. Кое-где видны хижины, построенные прямо на деревьях: ночью внизу находиться опасно. По обочине горной дороги и по склонам гор тянутся заросли кардамона. Кое-где трава между кустами расчищена. Это кардамоновые плантации. Но в большинстве случаев кардамон растет диким образом. И место это называется Кардамоновы горы.