– Девушки даже лучше, улыбнулась в ответ Гелла, у них много жизненной силы.

И тут же приступила к ритуалу. Первой подошла уже проверенная воительница. Сделав небольшой разрез на ладони девушки, Гелла соединила его с таким же разрезом на руке Тарба и примотав ладони полоской полотна запела заклинание, потом велела Синуш:

– Пои сестру теплой водой с медом, и отваром девясила, так нужно просидеть час.

Потом Гелла проверила пришедших девушек и усадила их с тем же наказом, та чья кровь не подошла, отправилась за кипятком и медом. Зевнув, и осмотрев раненых еще раз, она сказала Синуш:

– Ты здесь за старшую. Через час позови. А я пойду других раненых посмотрю.

И вышла в душистую, прохладную ночь. У костра по-прежнему было много народа. Увидев, покрытую кровью и гноем девушку воины вскинулись:

– Все в порядке, жить будут. Я видела у вас еще раненых. Могу посмотреть.

Высокий воин, как позже узнала Гелла – отец Тарба, кивнул и, усадив девушку на кошму, сунул в руки миску с горячим варевом из общего котла. Есть не хотелось, и герцогиня просто уставилась в костер, грея руки о теплый бочок миски и раздумывая над тем, верно ли она все делала, и можно ли было сделать что-то еще. Тогда высокая еще не старая женщина присела перед ней на корточки, и принялась кормить с ложки, как неразумного младенца. Под ее ласковую воркотню девушка незаметно съела все, и запила ужин большой кружкой горячей медовой сыты с пряностями.

Отогревшись, Гелла поблагодарила незнакомку, а та неожиданно прижала ладонь девушки к своей щеке и сказала несколько слов на языке степей, но девушка поняла – третий раненый – ее сын. Вспомнив про остальных воинов и сидящих в палатке девушек, Гелла обратилась к высокому воину, попросив прислать всех раненых к палатке. И осторожно поднимаясь, направилась туда же, но не успела сделать и шага – ее подхватили и с ворчанием про лекарок, которые себя не берегут, доставили до палатки в три шага.

Девушки сидели, дружно напевая тихими мягкими голосами протяжную орочью песню, а Синуш и еще одна степная красавица размешивали в горшке с травяным отваром очередную порцию меда. Разорвав заклинание и сняв повязки, герцогиня отпустила девушек, велев им хорошо поужинать и прийти в палатку утром, но Сатра вместе с Синуш остались. Гелла пыталась отправить их спать, но Синуш только улыбнулась, откидывая с лица, выбившиеся из кос пряди, а Сатра и вовсе хмыкнула и ухватила миску с прокипяченным железом.

– Ладно, смирилась герцогиня, раз вы такие упрямые – пейте девясил, сейчас пойдем остальных раненых лечить.

Остальных лечить было проще, но девушки уже устали, и просто валились с ног, и все же стиснув зубы, вновь и вновь стягивали края ран, накладывали повязки и осматривали внутренности. Отец Тарба рассказал им, почему раны были в таком ужасном состоянии, воинам после стычки пришлось безостановочно передвигаться три дня, от самой границы территории орков и сил на заботу о ранах не оставалось. Наконец раненые кончились, и Гелла уже собиралась идти в шатер, когда заметила, что помогавший ей воитель прижимает локоть к правому боку.

– Что у вас? Показывайте! Вздохнула она.

– Пустяки, до утра подождет.

И тут Геллу прорвало, накопившаяся усталость тому виной, или неотступные мысли о том, что она не справиться, но герцогиня закатила пятиминутный спич о слишком много думающих о себе мужчинах, которые заставляют плакать тех, кто их любит из-за своей гордыни и черствости. Ошеломленный воин неожиданно рассмеялся и снял кожаный жилет и рубаху – глубокая рана от скользнувшего вдоль ребер копья выглядела неприятно, вздувшаяся, воспаленная плоть и комки запекшейся крови.