— Ты давай там, смотри быстрее. А то олень стухнет.
— Не трынди.
Брат не отрывался от бинокля.
— Вроде нормально все. Чисто. По крайней мере там, где я смотрю.
— Давай без «вроде», говнюк мелкий, — Том лениво приподнялся на локте, швырнул в Ченни удачно подвернувшимся камешком, — неохота опять в грязь впираться из-за того, что у тебя нюх засбоило.
— Это было один раз, скотина! — Ченни раздраженно и очень метко отпнул в сторону старшего комок пыли, — и я болел! Сколько можно вспоминать?
— Да, блин, всю жизнь! Потому что никогда не забуду, как мы оттуда без штанов линяли!
— Сам виноват! Нехер было к дочке старейшины лезть! Ладно не успел ничего сделать, а то ходил бы сейчас без члена!
— Да потому что один гребаный мутант не смог определить, чистый поселок или нет! И спасибо мне еще сказать надо, что я собой рисковал!
— Да спасибо, спасибо! Задолбал ведь!
Тут Ченни издал какой-то странный звук, словно подавился, и замолк, вцепившись в бинокль.
— Че там такое?
Ченни не отвечал, упираясь в одну точку и тяжело дыша.
— Да чего там такое? — Том подполз ближе и вытащил свой бинокль, пытаясь понять, что такого увидел Ченни.
Община, как община.
Пожалуй, забор выше, чем в других. Кроме забора, по периметру трейлеры, постоянная охрана, суровые мужики с дубьем.
Понятно, огнестрелка в дефиците.
Место вообще хорошее, просматривается со всех сторон, видно, что старейшина опытный мужик. Ну, или баба, что вряд ли. Бабы, а особенно умные, по нынешним временам были страшной редкостью. И предметом торговли.
Вообще, удивительно, как мир изменился за десять лет.
Тогда, в самом начале, бомбы ударили по всем мало-мальски значимым городам страны, моментально отправив к праотцам большую часть населения с правительством во главе.
Остальных подкосила охренительная радиация, от которой часть сразу отдала концы, а другая часть начала мутировать с дикой скоростью. Чего там напихали русские в эти свои хреновины, непонятно. Да и не важно.
И, судя по тому, что завоевывать их никто не приехал, советы ответочку все-таки получили, и им резко стало не до войны. Всем повезло, короче.
И, самое главное, виновных-то не найти теперь! Сдохли все виновные! Или сидят где-нибудь глубоко под землей, в своих пятиэтажных бункерах, под завязку набитых жратвой, и носа наружу не кажут.
И это правильно, в общем-то.
Потому что, встреть Том хоть одного из этих бывших сильных мира сего, развлекся бы на полную катушку. Как в молодости когда-то.
Том опять пихнул брата локтем, спрашивая, куда смотреть, и вдруг замер. Потому что сам нашел.
Сердце застучало, часто и гулко, губы пересохли.
Нихрена себе, реакция.
В принципе, вполне понятно, чего мелкий в статую превратился.
Баб по нынешним временам особо не найдешь. Тем более чистых.
А эта была чистой. Реакция братишки говорила сама за себя.
Бинокли у них были хорошие, взятые на военной базе, увеличение отличное.
И изгибы девчонки, танцующей во внутреннем дворике одного из домов видно было во всей красе.
Том прилип к биноклю, забывая дышать. Рядом возбужденно сопел Ченни.
Девчонка, тоненькая, худенькая, с длинными светлыми волосами, еще мокрыми после мытья, танцевала легко и плавно, заводяще изгибаясь и проводя руками по рассыпавшимся по всей спине и достигающим поясницы волосам. Длинное  домашнее платье обвивалось вокруг стройных ножек, открывая изящные лодыжки и аккуратные коленки. Глаза на нежном лице с тонкими правильными чертами  были закрыты. Похоже, она что-то напевала себе под нос и мягко двигалась под собственное мурлыканье.