Я шагнул на мост из переплетенных корней, решив проверить, выдержит ли он мой вес. Он не заскрипел и не начал раскачиваться, а у меня возникло ощущение, будто я стою на тропе, выложенной из кирпича. Приняв боевую стойку, которой меня научил Девара, я двинулся вперед. Я шел в этаком странном полуприсяде, стараясь очень плавно перемещать свое тело, и при этом держал перед собой саблю.

Когда я прошел примерно треть живой части моста, корни подо мной начали тихонько постанывать, так скрипит туго натянутая веревка. Я продолжал двигаться вперед, сосредоточенно следя за тем, куда ставлю ноги, готовый в любой момент отразить нападение пока невидимого врага. Все мои чувства были обострены до предела. Девара сказал мне, что дерево является стражем, и, продолжая свой путь, я сконцентрировал все внимание на нем, пытаясь понять, кто может прятаться среди его ветвей и на что оно способно.

Ничего не происходило.

Я преодолел уже две трети лесного участка последнего моста, а дерево продолжало мирно стоять на своем месте, не обнаруживая никаких агрессивных намерений, и я начал чувствовать себя довольно нелепо. Мне даже в голову пришла неожиданная мысль о том, что, наверное, Девара решил таким образом надо мной подшутить. Как правило, его шуточки были довольно злыми, но, не исключено, на сей раз он собрался меня еще и унизить. А может быть, дерево какое-то особенное и он хотел мне его показать. Тогда я решил как следует рассмотреть это необычайное творение природы.

Чем ближе я к нему подходил, тем яснее понимал, какое оно огромное. Деревья, которые я видел до сих пор, были детьми равнин и гнулись под порывами сильного ветра. Они росли очень медленно, но даже самое старое из них показалось бы чахлым подростком по сравнению с этим исполином. Высокое и прямое, с толстым стволом и густой кроной, оно, широко раскинув ветви, тянулось к солнечному свету. Как выяснилось, зеленая трава не без труда пробивалась сквозь толстый ковер опавших листьев, что устилали землю у его основания, я даже сумел разглядеть там коричневые вкрапления прошлогодней листвы.

У красных цветов были длинные желтые тычинки, и когда на них налетал ветер, в воздух поднимались тучи золотистой пыльцы, напоминавшие дым. У нее оказался сильный и довольно грубый запах, и в глазах у меня защипало. Я принялся моргать, чтобы стряхнуть пыльцу с ресниц, а в следующее мгновение увидел, что перед деревом стоит женщина. Я остановился.

Она совсем не походила на стража-воина! Не в силах справиться с потрясением, я уставился на нее во все глаза. Старая и очень толстая, она могла бы быть чьей-нибудь бабушкой, если не считать того, что мне еще ни разу в жизни не доводилось видеть таких тучных женщин. Блестящие глаза прятались в складках морщинистой кожи, жирные щеки, нос и уши увеличились с годами, пухлые губы были поджаты, словно она разглядывала меня с не меньшим изумлением, чем я ее.

Я не сводил с нее глаз, пытаясь понять, кем же она является. Девара хочет, чтобы я сразился с этим существом? Я смотрел на дряблые руки и множество подбородков, на пухлые пальцы, унизанные кольцами, на усыпанные драгоценными камнями серьги, оттянувшие мочки ушей. Огромная грудь покоилась на колышущемся животе. Длинные с проседью волосы, больше похожие на лошадиную гриву, словно дождевая туча, лежали на ее слишком уж круглых плечах, и ветерок играл выбившимися неровными концами. Мне показалось, что ее платье соткано из серо-зеленого лишайника. Оно почти касалось земли, но все же из-под него виднелись толстые лодыжки и босые ступни. Солнечный свет, падавший сквозь густую листву, раскрасил одеяние и лицо женщины темными пятнами.