Мажуга отступил к двери, распахнул ее, не поворачиваясь спиной к комнате, пропустил Йолю и вышел следом. В коридоре он сразу ускорил шаг, Йоля семенила рядом и помалкивала, хотя на языке вертелась сотня вопросов. Мажуга сам заговорил:

– Этот молодчик глаз на тебя положил. Очень удачно получилось, прямо как по заказу! Теперь ходу отсель!

Они прошли мимо старика с обрезом, тот все так же невозмутимо пил чай и, когда гости миновали его комнатенку, сопроводил их шаги движением ствола.

Вывалились в полутемный переход между бараками, и тут Мажуга чуток придержал Йолю:

– Слышишь?

За ними кто-то шел. Торопливо.

– Случилось чего? – спросил за стеной старик. – Пособить?

– Не, все в порядке, сиди. – Голос очкастого.

И верно, оружейный торговец выскочил в переход, увидел гостей, подошел.

– Чего тебе, паря? – спросил Мажуга.

– Человече, я не шучу, – парень запыхался, но говорил четко, – оставь ее здесь хоть на три дня, я за это с тобой человека к Графу пошлю. Моего человека Граф послушает. И золота дам. Ну?

– Отвали, – посоветовал Мажуга. Потом Йоле через плечо бросил: – Ступай до поворота, там жди.

– Нет, постой! – вскинулся долговязый.

Что случилось дальше, Йоля не разглядела в полутьме. Очкарик резко выдохнул, сложился пополам и осел на пол.

– Ноги! – рявкнул Мажуга.

Они с Йолей устремились к выходу, прошли мимо охранников, зашагали по торговым рядам сквозь звуки и запахи. Мажуга задержался у прилавка Сафьяна, сунул тому несколько монет, буркнул: «Сладилось дело!» – и тут же двинул дальше, увлекая Йолю за собой. Уже во дворе, садясь в сендер, он снова повторил:

– Сладилось дело. Теперь уезжаем.

Их выпустили за ограду, не задавая вопросов, и Йоля помалкивала. Уже когда катили прочь, спросила:

– Дядька Мажуга, а дядька Мажуга, этот длинный чего хотел?

– Известно, чего. Чтоб я тебя оставил. Очень удачно вышло. Теперь никто не всполошится от нашего скорого отъезда – будут думать, что я за тебя боялся, потому и свалил быстро. Со всеми верно рассчитался, не обманул, однако поспешно уехал. Небось уже теперь к Сафьяну приступили с расспросами.

Йоля не очень поняла, чего это означает, погладила рукоять дареной «беретты» и притихла. Мотор ревел, на ухабах трясло, в свете фар метались тени. Долго молчали, и только когда вдалеке показались огни харьковской колонны, Йоля спросила:

– Дядька, чего они все от меня хотят, а?

– Красивая ты, – со странной интонацией ответил Мажуга. – Необычная.

Йоля выросла в трущобах, где нравы были очень простыми, она отлично представляла, что мужик хочет от бабы, на которую глаз положил, однако чтоб такое внимание именно ей – не привыкла. Всю жизнь считала себя самой что ни на есть обычной. С такими не церемонятся и золота за таких не сулят.

– Не дразнись, дядька. Не то и я тебе кой-чего скажу.

Йоля поняла так, что Мажуга над ней посмеивается, но подарок был ей до того по душе, что препираться охоты не возникло. Она вытащила «беретту» из кобуры и погладила ствол.

Мажуга задумчиво пробурчал под нос:

– Ничего не поменялось, все по-прежнему… Хороши девки харьковские… покуда молчат. А как рот разинут, никакой красоты не хочется.

Йоле бы и тут обидеться, но она смолчала, только пистолет вертела так и этак, примерялась – хороша вещица!

Мажуга бросил:

– Спрячь игрушку! На будущее вот тебе правило: на человека ствол не наставляй, если не хочешь в него стрелять! Сейчас разговор будет, ты помалкивай, в спор не лезь, заноза, и мысли при себе держи.

– Так я ж молчала всю дорогу.

– То мне и удивительно. Но, чую, ненадолго твоего молчания хватит, запасец на исходе, так ты уж сделай милость, держись.