Тем временем она узнала, как зовут ее собственных детей: девочку – Глорианд, мальчика – Раймон-Роже. Откуда эти имена? Кто их так назвал? Сейчас она думала о том, были ли уже крестины. Мысль о крещении, совершенно вылетевшая у нее из головы, пока ее малыш находился в смертельной опасности, мучила ее. Неужели и вправду она стала безбожницей?

«Может, и безбожницей, но с Богом в сердце», – тут же подумала она.

«Я взял тебя и пустил в открытое плавание», – произнес голос, эхо псалма, исполненного нежности и участия.

Миссис Кранмер, казалось, не терпелось продолжить свой рассказ.

– Когда еще Номи Шипераль только родилась, все уже знали, что она колдунья, но окончательно в этом убедились после случая с вдовой Рут Саммер, супругой Ньюлена. Потому что та, увидав ее в пруду, недолго думая, выпрыгнула из двуколки, обняла, поцеловала в губы и увела в хижину в глубине леса, что сохранилась у нее еще с дозамужних времен. С тех пор они больше и не расставались. Это послужило лишним доказательством того, что Номи Шипераль колдунья, но и того тоже, что Рут Саммер-Ньюлен, о квакерском прошлом которой совсем уж забыли, ведь она неукоснительно соблюдала все религиозные обряды и давно уж не поддерживала никаких связей со своими бывшими единоверцами, так вот, эта Рут Новоиспеченная под скромной личиной все это время скрывала свою истинную подозрительную сущность. Ибо разве можно считать нормальным, что, владея фермой, хлевом, гумном и овчарнями, не говоря уж об амбарах и лавочке в порту, она тайно от всех сохранила в лесу хижину, куда, как потом стало известно, частенько ходила одна, будто бы по дороге на рынок, где продавала свои колбасы и сыры? А что она там могла поделывать? Уж наверняка с дьяволом общалась.

Отныне они там и жили, всеми презираемые, и ко всему прочему скандальному своему поведению приютили ребенка, девчушку-цыганку, брошенную под кустом сумаха, цыган же этих случайно высадили на сушу с проходившего мимо корабля. Эти дикие и необразованные существа думали, что прибыли в Рио-де-Жанейро, в Бразилию, и пришлось прогнать их на юг со всеми их обезьянами, клячами и двумя пестрыми повозками в надежде на то, что десяти или двенадцати английским колониям удастся, по очереди передавая их друг другу, довести тех до испанской Флориды и избежать сглаза.

В общем, не было ничего удивительного в том, что господин де Пейрак, намереваясь доставить их из хижины сюда, позаботился о хорошо вооруженной охране. Ему пришлось даже выставить для защиты дома Кранмеров своих гвардейцев с пиками, чтобы держать на расстоянии недовольную толпу, которая собралась при их появлении, настолько вызывающими казались их рассыпавшиеся по плечам волосы. Тщетно уверяли они, что у них не было времени причесаться…

– Слушайте… Да о ком же вы говорите? – воскликнула Анжелика.

– Да об этих ужасных существах, которые пятнают позором мой дом! – вскричала миссис Кранмер, шокированная тем, что Анжелика, выслушав эту столь мрачную и скандальную историю, не выказала особого негодования. – Ох! Вот и они сами!

И она в страхе спряталась за занавесками.

В комнату со смехом вошли «ужасные существа», неся в руках по младенцу, за ними следовала цыганка, пятнадцатилетняя девочка, босоногая, черноглазая, с венком из цветов в волосах и корзиной чудесных фруктов в руке – груш, яблок и слив, – которую она поставила на стол. В другой руке она несла лукошко, полное лепестков, которыми стала усеивать пол, чтобы освежить и наполнить ароматом спальню. Старшая, укладывая малышей в колыбель, сказала, что, поскольку сегодня яркое солнце и нет ветра, она вышла с младенцами в сад на первую в их жизни прогулку под Божьим небом.