Уснул Терехов мгновенно, но все-таки успел задать себе вопрос, который почему-то не возник раньше: а почему, черт возьми, «винчестер» полетел именно тогда, когда у него украли диски?
Глава третья
– Нет, Владимир Эрнстович, – сокрушенно сказал Сергей, – не получится. Вся информация порченная. Там червь поработал. Очень основательно.
Основательно поработал и сам Сергей. Мальчишка притащил диск с какой-то новой и совершенно потрясной антивирусной программой, и пока Сергей возился с компьютером – это заняло около полутора часов, в течение которых Терехов бесцельно слонялся по комнатам, – он ощущал себя умирающим, лежавшим в палате реанимации, над ним склонился седой хирург, смотрел сочувственно и говорил в сторону, неизвестно к кому обращаясь: «Может, жить и будет, а вот функционировать – вряд ли».
– И что теперь делать? – хрустнув пальцами, нервно спросил Терехов.
– Диск отформатирую, – сообщил Сергей, – и запишите все заново. Все программы – это я вам помогу, – и все тексты.
– Смеешься? – мрачно сказал Терехов. – Девять романов? Я их, по-твоему, наизусть помню?
Сергей поднял на Терехова удивленный взгляд.
– А что, – с подозрением спросил он, – вы на дискетки ничего не переписывали?
– Переписывал, – усмехнулся Терехов. – Ты прав. Не обращай внимания, я сейчас туго соображаю. Когда все будет готово?
– Еще час погуляйте, – оценил время Сергей, – а потом можете работать. Кстати, пахан последний ваш роман сегодня до утра читал, мать его в гостиную отправила, чтобы спать не мешал.
– «Смерть, как видимость»?
– Откуда мне знать. Пахан сказал – последний. Я книжек не читаю – времени нет. И жалко.
– Чего жалко? – не понял Терехов. – Времени?
– Бумаги, – пояснил Сергей. – Столько лесов сгубили… Книги, если что, я читаю с экрана.
– Ты что – зеленый? – удивился Терехов. – Может, тебе еще и кур жалко, которых на птицефабриках выводят, а потом режут? Или коров с овцами?
– Вы еще скажите – голубой, – обиделся мальчишка. – Все у меня нормально. И с цветом тоже. Белый я. Идите, Владимир Эрнстович, не мешайте.
Ходить кругами по комнатам Терехову наскучило, и он отправился в магазин – купить кое-какие продукты и несколько банок пива, а на самом деле хотелось просто посидеть на скамейке, поглазеть на нервно дергавшиеся потоки машин, послушать обрывки чужих разговоров, попытаться по этим обрывкам понять содержание и пути чужих судеб. Может, и в дело что-нибудь пригодится. Для «Горошины девятого калибра», к примеру, он придумал идею и сюжет, подслушав, как двое парней, проходя мимо его скамейки, обсуждали незадачливую подружку, которая то ли спала с обоими, а потом не могла решить, от кого именно забеременела, то ли, наоборот, спала с кем-то третьим, а, подзалетев, скинула вину на приятелей, которые, похоже, ни сном, ни духом… ни, соответственно, другими частями тела…
День выдался жарким, пыльным, душным, и думалось не о сюжетах, а о вчерашнем случае в метро, хотя никаких новых мыслей в голове, естественно, не появилось. Он даже Варваре не позвонил – узнать, открылся ли нормально файл с романом. Впрочем, наверняка в издательстве все в порядке – иначе Варвара уже сама оборвала бы ему все телефоны.
Зазвонил мобильник, и Терехов поднес аппарат к уху.
– Ну, – сказал голос Сергея, – закончил я. Можете возвращаться.
И Терехов поспешил домой – начинать жизнь заново.
Пока он отсутствовал, Сергей вскипятил чайник, а на диване в гостиной сидела, задрав тощие ноги, светленькая девица – очередная подружка Сергея, звали ее то ли Рита, то ли Рина, Терехов не помнил, знакомство произошло неделю назад в темном подъезде, где Сергей пристроился с дамой на подоконнике между этажами и целовал взасос, отвлекшись на пару секунд, чтобы назвать Терехову имя девушки, хотя тот ничего и не спрашивал; в конце концов, у парня есть родители, и, к тому же, разве это не обычное в его возрасте занятие – целоваться?