«Левия была настигнута врасплох этим проявлением чувственности у старого бонвивана, отступила к камбанилле, прислонилась спиной к жаркой шероховатой поверхности и закрыла глаза, уйдя не в себя, а в тот мир, который бурлил в ней, пенился и искал выхода».

– Э-э… – промямлил Терехов, – это не мое, извините.

– Что значит – не ваше? – захлопала глазами Дина и вытянула из-под горки бумаги титульную страницу. – Не ваше?

– «Владимир Терехов, – прочитал он вслух. – Вторжение в Элинор».

– Но моя вещь, – сказал Терехов, – называется «Смерть, как видимость».

– Да? – улыбнулась Дина. – Но это же ваша фамилия, Владимир Эрнстович!

– Моя, но… Откуда вы взяли этот текст?

– Ну… – забеспокоилась Дина. – Варя дала. Сняла с вашего диска. А диск вы принесли сами, это при мне происходило, у вас тогда еще какая-то история была с дипломатом. Вот с этим, – она показала на стоявший у ног Терехова дипломат, будто он мог подтвердить ее слова.

– Пойдемте, Дина Львовна, – Терехов затолкал листы в папку и с этим доказательством небрежного отношения редактора к автору пошел из комнаты, забыв даже о дипломате. Дина семенила следом, что-то на ходу рассказывая, но ни одно ее слово до сознания Терехова не доходило. «Камбанилла, – повторял он про себя. – Элинор. Камбанилла»…

Варвара по-прежнему вертела в пальцах авторучку и думала, должно быть, о своей незадавшейся жизни. Двадцать три года уже, а еще не замужем…

Терехов положил перед ней папку и сказал самым любезным тоном, на какой оказался способен:

– Варенька, ты уверена, что это мое произведение? Я имею в виду – посмотри, пожалуйста, мой диск. Если он, конечно, сохранился.

– Не понимаю, – сказала Варвара. – Что вы хотите сказать, Владимир Эрнстович?

– Просто поставь мой диск, я хочу видеть текст на экране.

Коробочка с дисками лежала на компьютерном столе, Варваре пришлось встать, обойти Терехова, сесть во вращающееся кресло, и все это проделано было так медленно и с таким видимым усилием, что Терехову стало жаль девушку, он искренне возненавидел ее жениха или иного мужчину, способного доставить даме сердца такие невообразимые страдания.

Диск он узнал, это был тот диск, который он передал Варваре две недели назад. И наклейка сохранилась: «Терехов. Смерть, как видимость».

– Вот, – с удовлетворением произнес Терехов. – Именно.

Варвара поставила диск в дисковод, потыкала указательным пальцем в клавиатуру, на экране возникла страница «Ворда», и всплыл текст:

«Владимир Терехов. Вторжение в Элинор.

Глава первая, для неискушенных читателей.

Левия поднялась со своего ложа, сознавая, что претерпела в последние часы вовсе не те превращения, какие ожидала»…

– Черт! – воскликнул Терехов. – Это не мой текст! Я не понимаю! Что происходит?

Следующие два с половиной часа до окончания рабочего дня остались в его памяти сплошным серым кошмаром. Сначала он кричал на Варвару, а Варвара кричала на него, потом оба они кричали на парня, имени которого Терехов не знал и который работал в издательстве компьютерным гением. На самом деле должность его звучала как-то иначе, но занимался он тем, что исправлял компьютерные баги и приводил в порядок сбойные – если такие попадались – диски и дискеты.

Накричавшись, все трое отправились к главному редактору издательства Михаилу Евгеньевичу Хрунову, прихватив по дороге Дину Львовну. В кабинет их не хотела пускать секретарша Валентина Николаевна, и в приемной они еще немного покричали, причем парень-компьютерщик кричал теперь громче остальных, поскольку сообразил, что вину за странный баг свалят именно на его ни в чем не повинную голову.