– Я это знаю.

– Откуда? – удивился Сергей Петрович.

– Ну, знаю, и все.

– Сейчас проверим, – он усмехнулся. – Разберите затвор.

Через минуту военный консультант внимательно наблюдал, как Саша проделывает данную операцию и называет детали затвора, попутно объясняя, как они взаимодействуют друг с другом, как происходит выстрел. Все было правильно. Аккуратно разложила она на чехле боевую личинку с выбрасывателем гильзы патрона, стебель затвора с отогнутой вниз рукоятью, снабженной шариком на конце, курок с «пуговкой», длинный ударник с заостренным концом, стальную боевую пружину, соединительную планку, удерживающую вместе все шесть деталей. Небольшие по размеру металлические предметы высокой точности обработки, они легко умещались в женской ладони.

Конструктор добился совершенства, придумывая их. Станочники воплотили его гениальный замысел в действительность с особым старанием. Оттого, по мнению Александры, их формы не уступали в элегантности тонким принадлежностям дамского маникюрного набора, с которым она никогда не расставалась.

– Увлекаетесь пулевой стрельбой? – наконец спросил Щербина.

– Нет. Но к оружию отношусь с интересом.

– Это необычно для молодой женщины вашего склада.

– Моего склада?! – тотчас вспылила она. – Вы ничего не знаете обо мне, а так говорите!

– Прошу прощения, любезная Александра Константиновна! – военный консультант слегка поклонился ей, и вышло это изящно, совсем по-старомодному. – Право, я не хотел обидеть вас. Но ведь кто-то же научил вас обращаться со снайперской винтовкой.

– Да, научил! – Саша гордо вскинула голову. – Мой дед!

– Значит, он был снайпером, – вкрадчиво произнес Щербина.

Вообще-то о своей семье Александра Булатова никому и никогда не рассказывала. Она считала, что это к ее сегодняшним занятиям не относится. Ей уже доводилось сталкиваться с журналистами. Их свободное творчество, никому не подотчетное, часто вызывало у Саши оторопь. Пусть о ней они сочиняют все, что им угодно, тут ничего не поделаешь – такая у нее профессия, но ее родственники, простые и добрые люди из далекой провинции, не должны страдать от выдумок «желтой прессы». Только вот Щербина на ушлого «специального корреспондента» не походил…

– Он служил в пехоте с ноября сорок четвертого года, – после недолгого молчания призналась она.

– Где воевал?

– В Восточной Пруссии.

– Наверное, Гумбиненн-Гольдапская наступательная операция?

– Точно не знаю, – пробормотала Булатова.

У дедушки хранились некоторые документы: удостоверения на медали «За отвагу», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», на ордена «Славы» третьей и второй степени, потрепанная «Книжка снайпера» с записями и многотиражная газета 5-й армии 3-го Белорусского фронта «Уничтожим врага!» с небольшой заметкой и фотографией молодого снайпера 707-го стрелкового полка сержанта Федора Копылова. Однако про боевые действия он вспоминал неохотно. Зато оружие любил, и внучке рассказывал о нем много и интересно.

– Ладно, – сказал Щербина, – Лучше ответьте мне на вопрос: какой еще винтовкой пользовались тогда сверхметкие стрелки?

– Да, какая-то была, – она задумалась. – Дед мне говорил. Но сам он стрелял только из «мосинки».

– Видите, какие ограниченные у вас познания, – шутливо сказал Сергей. – Ничего, сегодня мы их расширим. Павличенко часто фотографировалась с самозарядной винтовкой Токарева, или СВТ-40. Это было наградное оружие с гравировкой на трубке оптического прицела. Наградил Людмилу Михайловну командир 25-й Чапаевской дивизии генерал-майор Петров за первую сотню фрицев, уничтоженную ею при обороне Одессы…