— Сколько тебе лет? — вдруг спросил он, даже не взглянув в её сторону. Кончик пальца он удерживал на затёртом до дыр рисунке.

Этот вопрос был записан у Лизы в блокноте, и она сразу поняла его и ответила так же по-эльфийски:

— Восемнадцать.

— Это хорошо, — чуть мягче сказал эльф. — Другого выхода у нас всё равно нет.

Она потянулась и подобрала лежащее у колена мага перо Тэрона.

— Вы думаете, я всё-таки смогу занять место магистра? У меня получится? Ну… когда я окончательно выздоровею.

Келлард выхватил перо из её пальцев и заложил на выбранной странице:

— Я не знаю, — вновь раздражаясь от человеческой речи, сказал он, — пусть Гаэлас решает.

Кажется, только в этот момент Лиза начала понимать, что все обрывочные и не совсем понятные ей разговоры о таинственном эльфийском некроманте были правдой. Прежде образ Гаэласа представлялся ей словно ненастоящим, вымышленным. Так люди в деревнях иногда выдумывают не существующих в действительности демонов и прочих теневых сущностей, которые якобы проникают к ним в дома, портят детей болезнями, а молодых девушек и парней — развратными сновидениями. Бывали случаи, когда дело доходило до Ордена, и в указанное селение приезжали инспекторы и искатели в надежде обнаружить подпольного колдуна, смущающего честный люд призывом нечестивых тварей. Чаще всего расследование начиналось и заканчивалось уже на стадии опроса очевидцев. Выяснялось, что демона видела соседка кузины подруги или брат свата кузнеца на четвёртый день запоя.

Отогревшись, Лиза всё думала о том, что Гаэлас иногда живёт в этой скромной тёмной комнате с закопчённым потолком, что сидит вон на том вычурном стуле с круглой резной спинкой, а его вещи наверняка висят вон в том угрюмом шкафу, над которым болтаются клочья паутины. Ей хотелось бы прикоснуться и к его одежде, и к небрежно брошенному на столе костяному гребню и высохшей чернильнице, но ещё сильнее — увидеть его, наконец. Душа её пока не набрала достаточно сил, чтобы окончательно поверить в смерть Велиора. Она мысленно притрагивалась к страшным воспоминаниям, но тут же отталкивала их прочь, чувствуя опасный край.

— Ты не видела, как умер мой сын Велиор, — не спросил, но утвердительно сказал колдун, крепко ухватив края шерстяного одеяла и подтянув Лизу к себе.

Взгляд эльфа был чёрным и острым, девушка не сразу сообразила, что радужки глаз у него тёмно-зелёные. Он словно ввинтился ей в голову пронизывающим и пытливым взором. Лиза поняла смысл вопроса. Она знала слова «умер» и «сын», а имя любимого звучало на всех языках одинаково.

— Я уже говорила, что не видела, — испуганно потрясла головой она.

— Я думаю, что он жив, — не отпуская девушку, проговорил Келлард. — И когда вернётся Гаэлас, он сможет дать мне точный ответ. Некроманты умеют заглядывать туда, где обитают души мертвецов. Он позовёт моего сына, и, если тот не откликнется, значит, он жив.

Маг старался говорить медленно и разборчиво, но юная некромантка больше следила за его мимикой и отсветами огня на дне эльфийских глаз. Вместо чёрного отчаяния она разглядела в глубине его зрачков призрачную надежду. Сами собой пришли на ум аккуратно начертанные в блокноте слова, и Лиза неуверенно сложила их в вопрос:

— Ты думаешь… Велиор есть в мир живых?

Он вдруг облегчённо вздохнул и улыбнулся ей, не сумев скрыть радость от её понимания. Вскочив на ноги, маг бросился прочь из комнаты и вскоре вернулся с небольшой фигуркой и чем-то тускло блестящим.

— Возьми, — сказал он, вкладывая в руки Лизы вырезанную из дерева игрушку.