Цвет чешуи не тот.

Все медийные личности у них сплошь яркого окраса, а обладатели скромной серой чешуи – так, технический персонал. Их даже не допускают до творческих занятий в школах, так как не видят в этом смысла. Представляете, какой у парня характер, если он это всё не просто выдержал, но и смог самостоятельно, используя только видеоуроки и жопочасы[1], овладеть инструментом? Да так, что я только диву давался его способностям и гибкости.

— А ты не боишься, что такой, как я испортит тебе картину? — спросил Квести, когда я предложил ему поработать на меня.

— Ты прекрасно вписываешься в наш коллектив не таких, как все, — усмехнулсяя и поведал ему свою историю.

Кьон тоже поделился своими заморочками, после чего мы закрыли тему и больше к ней не возвращались. А нет, вру, один раз пришлось снова её поднять, когда к нам присоединился бас-гитарист. Его звали Лормас, и он был полукровкой. Причём гены столь причудливо в нём перемешались, что часть его лица и тела покрывала плотная рептильная кожа, тогда как остальное было вполне обычным, как у меня или Кьона. Единственное отличие – цвет. У меня он белый, у Кьона смуглый, а у Лорма – нежно-зелёный.

Волосы тоже зелёные, причём такие яркие, что я думал, что тот подкрашивается. Усиливает естественный цвет.

— Если бы! — тяжело вздохнул парень, когда мы у него об этом спросили. — Самое грустное, что их никакая краска не берёт – смывается после первой же помывки. Поэтому шапочка форева.

— У меня тоже, — махнул рукой в сторону своей шапочки, которая лежала на столе.

На тот момент мы подключили голо-режим, причём со стерео-звуком, чтобы репетиция прошла максимально плодотворно. Получился эффект присутствия в одном месте, тогда как на деле нас разделял не один десяток световых лет.

— Я тоже в обычной жизни хожу в шапочке, так как мои волосы слишком непослушные, — выдал Кьон. — Сами видите, я и на видео в ней записываюсь.

— Ничего, я вам всё сделаю, как надо, когда начнём концертировать, — меня осенила прекрасная идея. — Это будет нашей фишкой!

Ну а что, свои волосы я научился укладывать чуть ли не с завязанными глазами, когда экспериментировал со стилем. Что мешает делать это и с ребятами?

— Хорошо, что у меня чешуя, — многозначительно проронил Квести, вызывав у нас неистовый ржач.

— И тебе придумаем что-нибудь эдакое, — протянул я, когда немного успокоился. — Можно наполировать тебя, серебристой мазью помазать, чтобы эффект усилить.

Церлад только рот открыл от моей наглости, явив нам свои зубы-иглы.

— Нет, если не хочешь – я не заставляю, но почему бы и да?

— С кем я связался? — пробормотал гитарист, но уходить от нас не спешил.

Наоборот, кажется, ему понравилась моя идея, поскольку на нашу первую коллаборацию он намазался именно серебристой мазью. Да, это был занимательный эксперимент, скажу я вам…

Поскольку ударника мы никак найти не могли (чтобы он был таким же упоротым), пришлось обойтись электронным битом. Вместе с ним я запустил набор звуков в высокочастотном диапазоне, без изысков, просто позитивный луп[2], который записал из головы. Настроил камеры с трёх ракурсов, раздал ребятам подключения, чтобы трансляцию можно было смотреть не только с моего, но и с их каналов, и мы погнали.

Отдельно отмечу, что прежде чем ввязываться в такую авантюру, как прямой эфир, мы предварительно раз десять порепетировали, записали это и проанализировали свои и чужие промахи. Сейчас, когда аудитория была заранее прогрета, мы начали эфир.

— Привет! — Я махнул рукой зрителям, чуть не своротив при этом стойку с микрофоном, которую путём народного голосования чатовцы назвали Хуанитой. — Потихоньку собираем команду для живых концертов, позвольте представить…