Происходящее мне было плохо видно, но хлопок двери и чужой крик я услышала даже с закрытыми окнами: водитель «Мерседеса» в одно мгновение оказался снаружи и принялся осматривать свое транспортное средство. Громко ругаться при этом он не прекращал ни на секунду. Подобные обороты речи не часто удавалось услышать. Такому богатому словарному запасу можно было только позавидовать.

– Хоть бери блокнот и записывай, – пробормотала я.

Пусть несколько впереди стоящих машин и перекрывали мне видимость, но я все равно заметила, как самокатчик поднялся на ноги. Выглядел он слегка помято, но от того не менее воинственно.

Парень несколько раз быстро провел рукой по своим рыжим кудряшкам, сильно их растрепав, поправил сбившуюся рубашку и оскалился – не самое добродушное и располагающее выражение лица.

Не сразу, но я узнала в этом рыжем парне своего соседа.

– Вадим! – Я вздрогнула и неосознанно крепче вцепилась в руль. Это точно был он. Немного нервничая, я протянула нараспев: – Ох, и весело сейчас будет.

О взрывном характере Вадима знали все в моем доме. В наше время, когда люди стали как никогда далеки друг от друга, вряд ли найдется дом, в котором все жители знают одного из соседей. А если и знают, то это или какой-то алкаш, в свое время страшно набедокуривший, или ребенок, не дающий всему подъезду спать. Так вот наш Вадим был именно такой местной звездой. И, положа руку на сердце, было бы куда спокойней, если бы Вадим был алкашом, который орет на весь дом, громче всех детей, вместе взятых.

Глянешь на Вадима разок – ничего примечательного. Парень как парень: студент-второкурсник, двадцать лет. Из особенного в нем только яркие вьющиеся волосы, которые за версту видно. Но узнаешь его поближе, и станет немного не по себе.

Вадим ругался со всеми, кто был способен ругаться, постоянно создавал проблемы себе и окружающим, лез на рожон при всяком удобном и неудобном случае.

Отличительной чертой Вадима – а это знал каждый из его окружения – был взрывной характер и страсть доказывать справедливость. Например, в том году Вадим стал бороться с людьми, паркующимися в неположенном месте. Особенно парень невзлюбил мужчину из третьего подъезда: тот постоянно парковал машину, перекрывая пандус. Ох и намучились тогда из-за этого чудака мамочки с колясками и инвалиды.

Тогда отстаивать справедливость вышел Вадим. Сначала он пытался поговорить с нарушителем порядка. После, когда дело чуть не дошло до драки, решил пойти иным путем. Чего только Вадим с этой машиной не делал. И стикерами обклеивал, и яйцами закидывал, и пинал, чтобы сигнализация включалась. Дошло все до того, что он облил лобовое стекло краской. Не помню уж, почему на Вадима так и не завели дело – вроде как мама его с пострадавшим договорилась, а может, еще что.

Потом Вадим добивался, чтобы мусор чаще вывозили. Следом прилетело людям, которые отходы не доносили до баков, а оставляли свои пакеты в урнах возле подъездов. Не знаю, правда или нет, но говорили, что парень какого-то из таких лентяев головой в такую урну ткнул. Другого, опять же со слов сплетников, приложил головой о мусорку, а потом ввязался в драку с виновником и двумя его друзьями. Да так их отделал, что дело кончилось сотрясением мозга, двумя переломами и госпитализацией. Последняя история чистой воды вымысел. В этом я была уверена. По большей части из-за того, что знала – Вадим совершенно не умел драться.

– Зато ноги быстрые, – посмеиваясь, говорил сам парень, когда я сталкивалась с ним в лифте и спрашивала про очередную перепалку. – Если хотят со мной подраться, пусть догонят сначала.