[2] Мытня – место сбора платы за въезд, таможенных сборов и проверки въезжающих в средневековый город.

[3] Пятидесятница (Праздник Святой Троицы) приходится на 50-ю неделю после Пасхи, примерно июнь по новому стилю. Праздник Рождества честного славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна приходится примерно на начало июля по новому стилю.

[4] Корзно – плащ прямоугольной или округлой формы, напоминает античную хламиду. Вместо мешковатой туники-котты до лодыжки или облегающего пурпуана с чулками славяне надевали свиту (что-то вроде расклиненной книзу, не приталенной туники до колена, с длинными рукавами, пошитой из грубого сукна), да обязательно, вне зависимости от сословий, надевали штаны-порты и подвязывали верёвочкой-гашником. Климат был суровее, и даже летом голым ногам становилось холодно. Поэтому, кстати, свой аналог портов нередко носили и женщины, хотя юбки, которые они надевали вместе с рубахами, были в длину до лодыжек.

[5] Огнищанин (тиун огнищанский, огневщик) – представитель высшего слоя русского общества в период до XII в); управляющий хозяйством, старший дружинник, ближайший советник князя. Ещё не боярин, но всего на одну ступень ниже.

[6] Слово хоругвь происходит от монгольского оронго (знак, знамя), хотя само вертикально свисающее полотнище, как правило с изображением Христа или святых, укреплённое на длинном древке, было известно и до монголов. Носилось при крестных ходах. Кроме того знамя того или иного воинского подразделения также выполнялось в виде хоргуви.

7. Глава 6

Небольшой отряд всадников ехал спокойной рысью по неширокой лесной дороге, меся грязь и жухлую ноябрьскую листву. Летом и зимой здесь было бы не протолкнуться от телег или саней, но за последнюю седьмицу земля раскисла от дождей, а мороз её ещё не застудил. До первых холодов торговый люд перебрался на главный тракт. Всаднику же распутица была не помехой, потому княжич Яромир любил ездить из города в дальний терем на охоту именно здешним, самым коротким путём.

Монотонная лошадиная поступь убаюкивала, мысли становились медленными, тягучими, растворялись в напоенном влагой воздухе. Дэноэлю в голову пришёл давний разговор. Он потёр переносицу, этот жест всегда помогал ему вспомнить… Нет, лицо и имя случайного попутчика за несколько лет стёрлись, зато слова неожиданно вспомнились. Прав был тот купчина, ох как прав. Князь Игорь воевода хороший, и в управлении государством умеет находить и слушать полезных людей. Слухов про то, что канцлер, или, как его здесь называли на византийский манер, великокняжеский префект, в казну лапу запускает, ходило много. Чуть не каждый месяц баяли, мол, скоро Игорь кривду-то вызнает да и загонит Ярослава в опалу. Только купцы, старейшины городских концов и старшины торговых и ремесленных сотен не зря за здравие великокняжеского префекта свечки ставили каждое воскресенье. Ведь Ярослав измыслил, как податей собирать меньше, при этом за последнюю седьмицу лет подвал-сокровищницу князя расширяли дважды.

Всё бы прекрасно, да отцом Игорь оказался никудышним, последнего оставшегося сына баловал не зная меры. Конечно, княжич пока на хлебных полях зверя не травит и девушек силой в постель не ведёт – ему всего-то исполнилось пятнадцать вёсен... Страна русов давно перестала быть для гостя с берегов Закатного моря чужой страной, она подарила ему дочь, подарила спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Полгода назад Хотим Медведь позвал Дэноэля наставником к своему младшему сыну, а перед отъездом в Киев предложил стать боярином на его землях. Обязался сразу отдать во владение целых три или четыре деревни. Дэноэль обещал подумать, но для себя уже решил, что согласится. Но, размышлял Дэноэль, когда на Киевский стол усядется Яромир, дела в стране пойдут неважно. Княжич в отца горяч, да не в родителя самоуверен. Хорошо бы, если Ярослав, Хотим и остальные Старшие бояре смогли бы заставить Яромира жениться на подходящей девушке, да обуздали нрав молодого правителя.