– Гуманитарка опять пришла, только что там – не можем понять, – сказал Петр. – Не по – нашему написано. – Он посмотрел на меня. – Ты ж, вроде, Леша, понимаешь по – ихнему?

Я подошел, поглядел на коробки.

– «Флаур» значит «мука».

– Ясно. – Петр наклонился и поднял коробку. – Может, хлебозавод возьмет мелким оптом. В киоск или магазин несподручно… А как у вас? Что порешили насчет водочки?

– Возьмем пока два ящика. Этот, ну, который ООО «Остров» – что‑то не хочет брать. Но, может быть, передумает. Есть такая вероятность…

– На все воля божья, – сказал Петр. – А в «Рассвет» не заезжали?

– Завтра заедем.

Я вынул из кармана деньги, отсчитал, отдал купюры Дмитрию. Он сунул их в карман штанов, застегнул молнию на кармане.

– В баньку с нами сходите? – спросил Дмитрий. – Как раз вот натопили…

– Можно и сходить, – сказал Батон. – А что там в бане, какая…

Я и Дмитрий сидели в предбаннике. За дверью Петр хлестал Батона веником.

– Ух, бля, заебись, вот так, да, хорошо! – орал Батон.

– Нехорошо матом ругаться, нехорошо… – Дмитрий покачал головой.

– Здесь же не церковь, а баня. – Я хмыкнул. – Или, по – вашему, в бане тоже нельзя?

– По – нашему, нигде ругаться нельзя. Бранное слово – это оскорбление господа бога и самого себя. Ну а в особенности здесь, в двух шагах от церкви…

Я взял плоскую бутылку с красно – белой этикеткой «Pierre Smirnoff», налил в рюмки Дмитрию и себе.

– Да, что ни говори, а водка – это наш святой русский напиток. – Дмитрий улыбнулся. – Без нее – никуда… Хоть, может, и кощунственно это звучит, но не было бы водки, не было бы и православия…

Мы чокнулись, выпили. В дверь предбанника постучали.

– Войдите, – сказал Дмитрий.

Дверь открылась, заглянули две девки колхозного вида – блондинка в джинсовой юбке и кожаной куртке и брюнетка в «мальвинах» и свитере «Boys».

– Здравствуйте, – сказала брюнетка. Ее подруга кивнула и улыбнулась.

– Заходите, заходите, красавицы. – Дмитрий привстал со скамейки. – Глянь, Алеша, не перевелись еще девушки в русских селеньях. Как на картинах Кустодиева… А вы раздевайтесь, раздевайтесь, красавицы. Жарко здесь, баня все‑таки… А я вам пока водочки налью. Вы же, надеюсь, водочку пьете?

Он потянулся к бутылке. Девки кивнули, заулыбались, поставили сумки на лавку, начали стягивать с себя шмотки. Дверь парилки открылась, Батон высунул голову.

– Секани, Петруха, какие тут гости…

– Закрывай дверь, а то пар… – крикнул Петр.

Блондинка повесила юбку на гвоздь, стала стаскивать черные трусы. От их резинки на ее большой белой заднице остался розовый отпечаток. Я дотянулся до висящих на гвозде джинсов, взял сигареты и зажигалку, поправил полотенце вокруг пояса и вышел во двор. Еще не стемнело, небо было таким же белым и пустым, как весь день, с самого утра.

Место: Аэропорт Рузине, Европейский Союз

Дата: 16/11/2006

Время: 09:01

Музыка: NOFX, альбом «Liberal Animation» (в наушниках)

Из‑за туч выглядывает солнце, отражается в фюзеляжах самолетов. Проезжает трактор, тянет за собой тележки с чемоданами и сумками. Я вытаскиваю из кармана в спинке кресла аэрофлотовский журнал, листаю. Девушка рядом со мной тараторит в телефон:

– Я целую тебя, мамочка… И, если что‑нибудь случится, то прощаюсь навсегда… Ты не представляешь, как я боюсь… Нет, нет, что ты… Да, я тебя еще раз целую крепко…

Парень в кресле у прохода слушает ее лепет, улыбается. Они, похоже, летят вместе. Впереди два русских деда лет по шестьдесят тянут из банок пиво «Branik» – самое дешевое и невкусное. На одном – грязная бейсбольная кепка «Лукойл». Может, возвращаются из Карловых Вар. Я, когда туда ездил, видел много таких чмошных пенсионеров – должно быть, их отправляют туда не лечение обеспеченные дети.