Алена встала и с тяжелым сердцем побрела за ведьмой к низкой, почерневшей от времени, бревенчатой землянке…
Глава 2
– Ребёнок жить просится, – прохрипела Кукулиха, – не каждый так сильно жить хочет, как эта девочка, которую ты носишь в своей утробе!
Алена лежала на низкой лавке, на грязном, вонючем тряпье, на котором, судя по всему, спала сама старуха.
Ее мутило от затхлого, кислого духа, царящего внутри землянки. Комок из страха и волнения подступил к горлу и не давал дышать. Алёна размазала по щекам горячие слезы. Кукулиха прижала свою ладонь к округлившемуся животу, и Алёна почувствовала толчок внутри – это ребёнок впервые пошевелился, пнул ее в бок маленькой ножкой.
– Чувствуешь, сколько жизни внутри носишь? – старуха вдруг улыбнулась, оголив редкие черные зубы.
Алена ничего не ответила, а на лице ведьмы застыло странное, умиротворенное, почти счастливое выражение.
– Меня парень обманул. Жениться обещал, да не женился, – через силу выдавила из себя Алена, – а мать, если узнает о бремени, выгонит или убьёт. Мне некуда идти.
Старуха понимающе покачала головой, погладила морщинистой рукой Алену по волосам.
– Боишься? – спросила она, – Чую, что боишься. Но это твоя дорога, девка. Ухабистая, трудная, но твоя. Ступай без страха и иди. Мать тебя на другой путь потянет, но ты там счастья не отыщешь. Послушай, что я говорю. Настрадаешься только.
– Нет, бабушка Кукулиха, я матери ни за что не признаюсь. Стыдно. Не отговаривай, я уже все решила, – сказала Алена, смотря в стену перед собой.
Ведьма нахмурилась, покачала головой. Потом согнула ноги Алены в коленях и резким движением подняла ее платье. Лицо её стало хмурым.
– Я тебе сейчас траву ядовитую положу прямо туда. Пойдешь домой, вечером, как положено, ложись спать. Живот ночью прихватит – терпи. Утром все, что выйдет из тебя – брось в печь и сожги с молитвой.
Алена сжала зубы от боли. А когда старуха закончила и одернула ее платье, она встала и, поблагодарив ее, вышла на улицу. После потемок убогой землянки, яркое солнце ослепило девушку. Она зажмурилась, и внезапно увидела перед глазами образ младенца в небе.
– Ох, бабы-бабы, вечно вы своими грехами мне руки мараете! – тихо бубнила себе под нос вышедшая следом за Аленой ведьма.
Алена сделала вид, что не услышала ее слов, опустила голову и быстро пошла прочь от землянки.
***
Алена проснулась среди ночи от жуткой боли внизу живота. Кукулиха говорила, что будет больно, но Алёна не думала, что боль будет настолько сильной, такой, что невозможно будет её терпеть. Сначала, при каждом новом приступе, она до хруста сжимала зубы, впивалась пальцами в тонкий соломенный матрас. Потом, когда боль стала совсем невыносимой, Алена, пыхтя и охая, стала рвать зубами подушку, кусала до крови собственные руки. Другая боль немного отвлекала от той, что разрывала её внутренности.
Алена металась по кровати, взмокшая от пота, ничего не соображающая от боли. На рассвете боль стала такой сильной, что Алена, не понимая больше где она находится, и что происходит, взвыла на весь дом.
От крика дочери Фаина проснулась, села на кровати и непонимающе уставилась в окно, за которым едва брезжил рассвет.
– Приснилось что ли? – сонно проворчала она и снова легла, подложив под голову подушку.
Когда очередной душераздирающий вопль донёсся до её ушей, она подскочила и побежала в комнату дочери.
– Что же это такое? – выдохнула она, выпучив глаза от увиденного.
Алена лежала на полу без чувств. Простыня, стянутая на пол, светлая сорочка девушки – все было в крови.