Судя по выражению княжеского лица, выдать он мне был готов исключительно крысиного яду и верёвку, чтобы на ней повесится. Валь даже рот открыл, чтобы высказаться, но тут перед ним из ниоткуда выскочила маленькая, как-то нервно пульсирующая красная искра. Почему-то напомнило мигалку на крыше скорой помощи. Только сирены не хватало.

— Вот гнилая кровь! — выругался вампир. — Значит так, демоница, мне сейчас некогда тебе мозг вправлять. Вот тебе ключи от кладовой, — рядом со мной, подняв столб пыли, придиванилась увесистая связка. — К моему возвращению приготовь поесть! И хотя бы начни уборку. И учти, повредишь мой замок или кого-то из обитателей, я тебя и в «бахалтерии» твоей достану! Тьфу, ну и названьице, язык сломаешь. И никакой Аришка не спасёт.

С этими словами Валик начертил в воздухе какую-то загогулину и исчез.

Не поняла, а Аришка-то ему чем не угодила?

Ну да чёрт с ним! У меня пока есть задачи поважнее. Что добывать сначала: еду или одежду — вот в чём вопрос!

— Кусять? — пискнул розовый зверёк, подёргав меня за футболку.

Вот же прелесть шепелявая! Укусить хочет... А кого? Меня? Не такая уж он и прелесть тогда.

— Зачем меня кусать? — насторожилась я.

Бли-и-ин! А вдруг у этого кровососа и питомцы под стать? С голодухи набросятся всей разноцветной стаей и загрызут, как пираньи. Что, если прежняя домработница именно так и канула в небытие?

А я ещё одного троглодита, под милашку маскирующегося, к груди прижимаю. Сейчас ка-а-ак вцепится в шею, а у меня ни пластыря, ни вакцины от бешенства… Остальные, смотрю, тоже подбираются — окружили, как бандерлоги Каа, глазюки таращат.

— Не кюсЯть, а кУсять! — возмутился заподозренный в покусительстве на мою кровушку бирюзовый. — Ета!

— Эта?! — дёрнула глазом я.

Зверёк зафырчал и скорчил умильную рожицу, наверное, призванную демонстрировать недовольство.

— Камить! — опять влез в странную беседу розовый.

Остальные пока помалкивали.

— Хамить?

— Няс камить! Ета! — попытался внести ясность бирюзовый.

— Ета-а-а! — вдруг запищала вся свора хором. А жёлтый в первом ряду ещё и когтистым пальцем в рот себе потыкал, показывая, что голодный.

— Ах, еда! — наконец-то допёрла я. А ещё Валика тугодумом обзывала. — Вы некормленные, что ли? Ну, ведите тогда на кухню!

Идти, к счастью, оказалось не так уж и далеко. Я на всякий случай, кроме родной сковородки, прихватила с собой свечу с каминной полки, но она не пригодилась. В пыльных коридорах с ободранными обоями по мере нашего движения сами по себе загорались какие-то кристалы, вмонтированные в стены, а в просторном холле вспыхнула покосившаяся люстра. Неимоверно грязная!

В целом видок у замка был такой, что я бы на месте Валика не домработницу похищала, а сразу клининговую компанию. И к ней бригаду дезинсекторов — не удивлюсь, если в этих залежах хлама что-то посерьёзнее клопов завелось.

А кухня…

На большом обеденном столе, стоявшем в центре помещения, виднелся расчищенный крохотный пятачок — едва под пару тарелок пригодный. Всё остальное было заставлено пирамидами из грязной посуды. У этого клочка относительной чистоты стоял стул.

Ещё одна гробница фараона возвышалась в раковине. Рабочие поверхности покрывал толстенный слой пыли, кое-где потревоженный следами когтей. А под огромным, почти во всю стену, окном с мутными стёклами ютилось и вовсе возмутительное. Там стояла длинная узкая миска, заваленная какими-то мелкими гниющими фруктами, над которыми зависло целое полчище плодовых мошек.

— Это что... ваша еда? — выдохнула я в офигении.

Ну, Валик! Зоозащитников на тебя нет! С осиновыми кольями и чесночным соусом!