Взяв остатки денег, заработанных в качестве приходящей няни, Джолин отправилась в Сиэтл. Здесь, в адвокатской конторе, она встретила Майкла.

От его красивого смуглого лица и непринужденной улыбки у нее буквально перехватило дыхание. Проследовав за ним в маленький, обшарпанный кабинет, Джолин изложила свою проблему.

– Мне семнадцать лет. Через два месяца будет восемнадцать. Неделю назад в автомобильной аварии погибли мои родители. Социальный работник мне сказал, что до восемнадцати я должна жить с приемными родителями. Но мне никто не нужен. По крайней мере, такая семья точно не нужна. До июня я могу жить в своем доме – потом его заберет банк, – а к тому времени закончу школу и смогу уехать куда захочу. Вы можете сделать так, чтобы меня не отправляли в приемную семью?

Майкл, прищурившись, внимательно разглядывал ее.

– Я помогу тебе, Джолин, – наконец сказал он. Ей хотелось заплакать.

Потом она целый час рассказывала ему приглаженную историю своей жизни. Майкл что-то говорил об адвокатской тайне и о том, что она может ничего не скрывать, но Джолин знала: откровенность тут ни к чему. Она уже давно поняла, что правду следует держать при себе. Узнав, что она росла в семье алкоголика, люди обязательно начнут ее жалеть. А Джолин ненавидела, когда ее жалели.

Когда все было закончено и бумаги подписаны, Майкл сказал:

– Возвращайся через несколько лет, Джолин, и найди меня. Я приглашаю тебя на ужин.

Через шесть лет она вернулась к нему. К тому времени она стала пилотом военного вертолета, а Майкл партнером в юридической фирме отца, и между ними не было ничего общего. Но в ту первую встречу Джолин кое-что в нем разглядела: идеализм, глубоко тронувший ее, и представления о нравственности, совпадавшие с ее собственными. Как и она сама, Майкл отличался усердием в работе и обостренным чувством долга. Он сдержал слово и пригласил ее на ужин. С этого все и началось.

Воспоминания вызвали у Джолин улыбку.

Вдали, на берегу залива, зажглись огни – каждая золотистая точка обозначала притаившийся в темноте дом. Луну закрыли редкие облака, обычно свет ее был гораздо ярче. Погасли последние отблески заката, и стало совсем темно. Джолин посмотрела на часы. Половина девятого.

Почувствовав разочарование, она быстро справилась с собой. Наверное, скоро случится что-то важное. Так бывает в жизни. Идеал не всегда достижим. Майкл скоро приедет.

Но…

В последнее время их несхожие взгляды, похоже, стали брать верх над тем, что у них было общего. Майкл никогда не мог понять ее привязанности к армии. Ради него Джолин оставила действительную военную службу и перешла в Национальную гвардию, но ему и этого было мало. Он слышать не хотел о полетах, об учебных сборах по выходным дням, о сослуживцах. Майкл всегда был противником милитаризма, а с началом войны в Ираке лишь укрепился в своем мнении, стал еще непримиримее. Умолчание, прежде казавшееся таким удобным, сменилось неловкостью. Не имея возможности поделиться с мужем тем, что для нее важно, Джолин чувствовала себя очень одинокой. Раньше она обычно избегала смотреть правде в глаза, но теперь эта правда сидела в кресле напротив.

Джолин встала и вернулась в дом.

Без десяти девять.

Она открыла крышку массивной кастрюли и посмотрела на приготовленную еду. Густой соус начал выкипать, а по краям даже почернел. Зазвонил телефон, и Джолин резко повернулась.

– Алло!

– Привет, Джо. Извини, что опаздываю.

– Опаздывал ты час назад, Майкл. Что случилось?

– Прости. Что тут скажешь? Я заработался и забыл.

– Ты забыл. – Ей бы хотелось, чтобы горечь этих слов не была бы так заметна.