– Синтетическую? – нахмурилась Фьюри. – Держись от синтетики подальше. То еще дерьмо.

– Ладно.

Брайс вполне доверяла Фьюри, чтобы всерьез отнестись к предостережению. Мешочек все еще находился между пальцами подруги.

– Мне многодневные галлюцинации ни к чему. Завтра на работу.

Завтра ей снова придется делать вид, будто она знает, как и где искать этот чертов Рог.

Фьюри запихнула мешочек себе в лифчик, сделала еще глоток, потом вернула бутылку Брайс:

– Не волнуйся. Джезиба ничего не унюхает.

– Тогда идем. – Брайс взяла Фьюри под руку. – Отожжем так, чтобы наши предки перевернулись в могилах.

Будущее свидание с Коннором не означало, что теперь Брайс должна себя вести как пай-девочка. И потому во внутреннем святилище «Белого ворона» она наслаждалась всеми доступными способами.

Фьюри была знакома с Ризо – владельцем клуба. Возможно, по работе или по личной жизни, о которой подруги знали не больше, чем о глубинах Хела. Главное, им не требовалось мурыжиться в очереди. Оборотень, умевший превращаться в ярко раскрашенную бабочку, всегда держал для них свободную кабинку.

Ярким в заведении Ризо было все, включая и одежду официантов. Принеся подругам заказанные напитки, те даже глазом не моргнули, увидев полоски искрящегося белого порошка, созданные ловким движением руки Фьюри. Не обратили они внимания и на клубы дыма, выплывающие из раскрытых губ Брайс. Она сидела с запрокинутой головой, рассматривала зеркальный купол потолка и без умолку смеялась.

У Юниперы с раннего утра начинались репетиции, поэтому она отказалась от порошка, «корня радости» и выпивки. Зато она не отказала широкоплечему фэйцу и удалилась с ним на целых двадцать минут. Мужчина был очарован ее шоколадно-коричневой кожей, точеным лицом, вьющимися черными волосами и длинными ногами, которые оканчивались маленькими копытами. Он на коленях умолял фавну приласкать его.

Брайс целиком погрузилась в пульсирующий ритм музыки, в эйфорию, проносящуюся по ее телу быстрее, нежели пикирующий ангел. Ей нравился даже пот, что лился у нее по спине. Она кружилась по пространству, отведенному для танцев. Завтра она не сможет и шагу ступить. Возможно, завтрашний день она встретит с половиной извилин. Плевать! Она жила настоящим мгновением. Еще, еще, еще!

Их уголок находился между двумя полуразрушенными колоннами. Смеясь, она перевалилась через низкий столик, все так же смеясь, изогнула спину и плюхнулась на темную, обитую кожей скамейку. Она уже не помнила, почему ее длинный красный ноготь зажимает одну ноздрю, и потому убрала палец от носа. Продолжая смеяться, она осушила стакан воды, затем глотнула вина из бузины и, пошатываясь, снова отправилась танцевать.

Жизнь была прекрасна. Жизнь была до чертиков прекрасна. Брайс не могла дождаться, когда они с Даникой совершат Нырок, а потом… потом ее наслаждение жизнью продлится, пока окружающий мир не превратится в прах.

Брайс увидела Юниперу танцующей среди сильфид. Те праздновали успешное завершение Нырка их подруги. Их серебристые головы украшали неоновые обручи. Обручи ярко светились, поскольку сильфида, совершившая Нырок, получила возможность генерировать собственный первосвет. Юнипере тоже удалось раздобыть неоновый обруч, отчего ее волосы приобрели красивый голубой отсвет. Фавна протянула руки к Брайс, их пальцы переплелись, и они стали танцевать вместе.

Кровь Брайс пульсировала в такт музыке, словно ее тело для этого и создавалось – для момента, когда она стала ритмом, высокими и низкими звуками, мелодией, обретшей форму. Сверкающие глаза Юниперы говорили Брайс: она понимает. Она всегда понимала удивительную свободу, радость и чувство освобождения, порождаемые танцем. Тела обеих переполнились звуками. Попробуй удержи звуки внутри! Только движение выпустит их наружу; только движение выразит их и воздаст должное.