— Ну давай, — неожиданно мирно согласился вампир, не делая внятных попыток меня остановить, — держи…

Я обернулась и мне пришлось быстро ловить уже летящую прямо мне в лоб ровную белую жемчужину. Поймала, слава всем местным богам.

— Вообще-то ты упер гораздо больше, — буркнула я, разглядывая жемчужинку вблизи. Ровненькая, круглая, надеюсь, её примут тут как плату за постой.

— Все сдам, только стоя вместе с тобой в гномьем банке, — Джулиан пожал плечами, — иди, дорогая, ты, кажется, очень спешила устроиться на ночлег. Косточки твои устали, требуют уронить их на кровать, немедленно. Жаль, конечно, что не на мою кровать, но что уж тут поделать! Давай! 

Нет, в этом его поведении точно был какой-то подвох!

— Ты пойдешь со мной! — на ходу сообразила я. — А то пока я пешком по крыльцу поднимаюсь, ты по теням уже внутрь смотаешься, хозяина запугаешь или что-то в этом роде. 

— Ну как ты можешь думать обо мне так плохо, Марьяна, — трагически вздохнул вампир, но судя по недовольно блеснувшим глазам — этот злокозненный план я ему обломала.

И все-таки, чего он добивается? Ужасно хочется спросить, но вряд ли этот тип так просто расколется.

Внутри гостинный дом оказался очень похож на любую нашу гостиницу. С одной только поправкой — не все члены персонала были людьми. И даже человекоподобными были не все.

У дверей, невысокие и клыкастые, подпрыгивали какие-то молоденькие гремлины в коричневой униформе. Под потолком меняла свечи в огромной люстре лохматая ведьмочка, непринужденно усевшаяся на метлу “по-дамски”, то есть боком. В горничных тут шмыгали крольчихи — они были чуть выше Триша по росту, но за счет ушей, так что это не совсем считалось. У моего дворецкого вон хвост какой длинный, а у этих что? 

— Марьяна, — Джулиан с такой строгостью глянул на меня, выставляя локоть в сторону, что я сначала в него вцепилась, а только потом задумалась — нафига я это сделала. 

— Так вот как с тобой разговаривать надо, женушка, — ехидным шепотом прокомментировал этот упырь, — и ты умеешь быть шелковой, восхитительно!

— Не обольщайся, — шепнула я в ответ, — шелк — очень капризная ткань. Пара капель воды, неправильная глажка — и ты сам пожалеешь, что с ним связался. 

Была у меня одна дорогущая шелковая косыночка. Бабушке подарила моя мать, в один из тех бабулиных дней рождения, на которые она сподобилась приехать. Меня, кстати, она ни разу не почтила таким явлением. Косынку бабушка передарила мне, как она сама сказала — такие модненькие штучки совсем не в её стиле. Но и у меня с этой штуковиной не срослось. И вообще, большую часть своей жизни та косынка пролежала в ящике комода. На выпускной я её правда надела. Завязала на шею, в комплект к джинсовому сарафану. Вышло неплохо, но непривычно лично для меня, а еще после выпускного я попала под дождь… В общем с той поры, когда меня называют шелковой, я только коварно улыбаюсь.

Шелковая — не значит послушная. Вообще ни разу. Так что пусть Джул самообманывается на здоровье.

— Милорд ди Венцер, — парнишка, что тут стоял за стойкой администратора, бледный и благородный на вид, услужливо склонил голову при виде моего муженька, — пусть будут прохладны тени, что пошлет вам Аррашес. Чем могу вам служить?

Формулировка приветствия была такой удивительно странной, что я подозрительно сощурилась, разглядывая парнишку в упор.

Интересно. На вид ему лет двадцать. И я давно хочу попробовать фразу Беллы из Сумерек: “И как давно тебе двадцать?”

А если я попрошу его улыбнуться и показать клычки — это не будет уж совсем из ряда вон?