Да, я буду еще какое-то время горевать по моему ветреному возлюбленному, но рано или поздно боль утихнет, и я забуду Кирилла Ганецкого. Рано или поздно всех забывают.

Вторая рюмочка не понадобилась. Я решила, что одной вполне достаточно. Свой долг перед Ганецким я выполнила, совесть моя чиста. Спокойной ночи.

Телефонный звонок нарушил уютную тишину квартиры. Я поспешно схватила ерзающую по столу трубку, пока «Джамайка» не разбудила Милу.

– Жень, не спишь? – как ни в чем не бывало поинтересовалась Ника Ганецкая.

– Сплю, – мрачно сообщила я. – Десятый сон вижу. Чего тебе?

– Злобная ты, Женька! – хмыкнула вдова номер два. – Я к тебе по-человечески…

– Знаешь, я еще не забыла, как ты мне под дверь коробку с экзотическими тараканами подбросила, – припомнила я старое, – а кто меня в аэропорту краской облил? А кто по три раза в день ко мне пожарных вызывал?

Ника довольно засмеялась.

– Ой, ну прости. Я так Киру любила, так ревновала к тебе.

– Насколько я помню, когда мы с ним познакомились, вы уже начали процедуру развода.

– Не по моей инициативе. – Мне показалось или Ника всхлипнула? – Я ведь его любить так и не перестала. И сейчас люблю.

– Так, всё! С меня хватит! – разозлилась я не на шутку. – Найди кого-нибудь другого, чтобы плакать на плече. Ты мне не подруга.

– Да у тебя вообще подруг нету! – радостно сообщила вдова.

– Да, нет. А знаешь почему? Потому что в каждой женщине притаилась змея. И рано или поздно она высунется и ужалит. А с мужиками таких проблем не бывает, поэтому у меня куча друзей, но ни одной подруги. Дальше что? Может, социологический опрос проведешь? Ты не стесняйся, времени у меня полно.

– Зачем ты так, Женя, – обиделась Ганецкая. – Я тебя хотела в гости пригласить. Думала, посидим, водочки выпьем. Поплачем вместе.

– Поплачем?! – изумилась я. – Ты меня с кем-то спутала. И кстати, перестань называть меня Женькой. Значит, так. Давай разъясним все раз и навсегда. Я на тебя зла не держу. И горю твоему сочувствую. Знаю, как много Кирилл для тебя значил. Но сегодняшней церемонии мне хватило. Это все. Больше я с вашей семейкой дела иметь не намерена. Не звони мне никогда. Всех благ.

И я прервала связь.

«Джама-а-а-айка!!!»

Я схватила телефон, пылая праведным гневом. Так, если это Ника, сейчас она у меня получит!

– Слышь, подруга, помоги. Трубы горят, – доверительно сообщил мне прокуренный мужской голос.

С минуту я сидела, моргая и пытаясь сообразить, кто бы это мог быть. Мой собеседник никуда не торопился, терпеливо ожидая ответа. Наконец я догадалась:

– Коваль, ты?

– Привет! – Я прямо-таки видела небритую физиономию, расплывшуюся в довольной ухмылке. – Узнала, да?

– Узнала, – вдохнула я. – Чего тебе, Сергей?

– Так это… ты ж знаешь. Приезжай, а?

– Слушай, Сергей, давай завтра утром, а? У меня был тяжелый день, – честно призналась я.

Мой собеседник немного покряхтел. Совесть боролась в нем с желанием выпить. Наконец второе победило – как обычно.

– Не могу я ждать, – виновато произнес Коваль. – Трубы горят. Не дожить мне до утра.

Чего я не выношу – это когда мной пытаются манипулировать. В «Сигме» меня напрочь отучили испытывать жалость к себе самой. Вот перед тобой задача. А ты – инструмент для ее выполнения. Умри, но сделай.

Конечно, окружающих я жалею – я же не какой-то социопат. Дети, старики… а Коваль, пожалуй, достоин жалости ничуть не меньше. Но он же мужик! Как можно так опускаться!

К тому же Сергею требуется вовсе не медицинская помощь. Ему просто хочется выпить. И то, что он хронический алкоголик, дела не меняет.