Раз! – и вместо звезды темная сфера. Оболочка сдерживает энергию гаснущей звезды, точнее, световая энергия снова и снова отражается от безупречных зеркальных поверхностей. Погашенная до безопасной интенсивности, она, фотон за фотоном, просачивается в космос.

На это уходит невероятно много времени. Если звездамба рухнет прежде, чем начнет рассеиваться накопленная энергия, последствия будут ужаснее, чем от взрыва, который она призвана предотвратить.

Я преувеличил, сказав, что мы спасли местную цивилизацию, хотя проблема со звездамбой впрямь существовала. Дал сбой один из толкателей – механизмов, которые удерживают миры-кольца на месте. Открылась похожая на глаз брешь, и наружу полился губительный свет.

Меня отправили чинить поломку. С последнего сбора нашей Линии новый толкатель послушным щенком следовал за «Лентяем», моим кораблем. В арсенале у меня имелись «бусы» из латунных шаров, они же одноразовый ключ. Подсоединяешь такой к определенной звездамбе и получаешь временный доступ к ее внутренним устройствам. Прежде чем заглянуть к кентаврам, я воспользовался ключом – испустив гравитонный сигнал, он рассыпался в блестящую пыль – и установил новый толкатель.

Работа выполнена. Портулак считала, что самое правильное – отбыть, не заглядывая к кентаврам, не выпрашивать благодарность.

Вне всяких сомнений, она была права.

– Звездамбу вы выбрали правильно, – заявила Портулак, не сомневаясь, что обращается к далекому потомку существ, с которыми наша Линия имела дело изначально. – Но и разочарование ваше можно понять. Вы ждали от нас лучшего.

Мистер Небьюли шаркнул копытом:

– Ничего страшного.

– Тем не менее примите извинения от имени нашей Линии. Мы гарантируем, что ничего подобного впредь не случится. – Портулак не скрывала, что она тоже шаттерлинг Горечавки. Сожительство наша Линия не одобряла издавна, зато нынешние заказчики славились деликатностью. – Если Линия Горечавки может оказать вам иную услугу, я с удовольствием подниму этот вопрос на нашем следующем сборе. Вы благодарнейшие из заказчиков, мы не заслужили столь милостивого отношения. Все, что вы сделали для нашего гостя доктора Менинкса…

– Легок на помине, – буркнул я, взяв со стола древний бинокль.

– Это ваш гость? – спросил мистер Небьюли.

– Он самый.

– Он путешествует на любопытнейшем устройстве. Что это за круглые штуковины по бокам? Они вертятся…

– Колеса, – ответила Портулак.

– Это его купальная машина, – пояснил я.

Купальная машина – изъеденный ржавчиной черный ромбоид на четырех шасси – появилась из грузового отсека моего корабля, спустилась на рампу и, изрыгая дым, загромыхала с посадочной площадки мимо разрушенных домишек сонного приморского городка к потрескавшемуся бетону древних больверков. Скользкий съезд, песчаный пляж – и вот колеса машины скрылись в воде. Передняя дверь поднялась на крышу, и морская вода хлынула внутрь.

Темное, как чернила, море кишело мерцающими микроорганизмами. Волны набегали на желтовато-белый песок и покрывались темно-розовой пеной. Я направил бинокль на дальний от нас борт машины, надеясь рассмотреть доктора Менинкса, когда тот выскользнет в воду. Увы, я увидел лишь обросшую ракушками фигуру. Прежде чем я разобрал детали, фигура скрылась под водой. Дверца закрылась, купальная машина выползла на берег.

– Можно поинтересоваться, где ты нашел столь необычное существо, шаттерлинг? Подобных доктору Менинксу я не видел давным-давно, несколько десятков тысячелетий.

– Моей заслуги тут нет: я его не находил. Мне его навязали.