– Огорчит? С чего бы это? – спросила я.

Лихнис прочистил горло:

– Вообще-то, мы сами хотели с тобой поговорить…

– О моей руке?

Лихнис взглянул на меня: вперед, мол, а ведь с Менинксом беседовал он.

– Выкладывай! – шепнула я.

– Мы хотели спросить… – начал Лихнис.

– Вас доктор Менинкс надоумил?

Мы с Лихнисом промолчали – вообще никак не отреагировали, но Геспер кивнул, словно получил утвердительный ответ:

– Этого я и боялся. Гадал, хватило ли замеченного им, чтобы возбудить подозрения, но теперь вижу, что хватило. Доктора я не виню. На его месте я бы тоже испугался, хотя, конечно, он мог переговорить со мной.

– Доктор Менинкс очень удивился, – сказал Лихнис.

– Так что ты хотел нам рассказать? – осведомилась я.

– То, что вас интересует, – о своей левой руке.

– Доктор видел, как ты с чем-то возишься, но не разобрал, с чем именно, – проговорил Лихнис.

– Наверное, встревожился не меньше, чем я, – отозвался Геспер.

– Не меньше, чем ты? – переспросила я.

– Это открытие потрясло не только доктора Менинкса, но и меня самого. Я и сейчас не понимаю, как к нему относиться. – На золотом лице читалась спокойная задумчивость, точно Геспер покорился судьбе. – Хотите заглянуть под обшивку? Она легко снимается. – Не дождавшись ответа, робот согнул левую руку в локте, а правой взялся за пластину. Та, отделившись, с грохотом упала на пол. Геспер снял еще несколько фрагментов, потом еще несколько, пока не обнажил все, кроме кисти. Последней на пол отправилась перчатка.

Предплечье и кисть у Геспера оказались стопроцентно человеческими, сильными, со смуглой, блестящей от пота кожей, ладонь и волярная поверхность пальцев – чуть светлее. Пока Геспер крутил рукой, сгибал и разгибал пальцы, я заметила и волоски на тыльной стороне ладони, и вены под кожей, и кутикулы.

– Рука и впрямь настоящая, – объявил Геспер, прервав молчание. – Человеческие мышцы, человеческая кожа. – Большим пальцем правой руки Геспер медленно царапнул органическое запястье. Потекла кровь. – Рука кровоточит, потом заживает. Вот за чем меня застал доктор Менинкс: я проверял, насколько зажила царапина, которую я поставил себе накануне.

К Лихнису дар речи вернулся раньше, чем ко мне.

– Тебя послушать, так ты не понимаешь, в чем дело, – пробурчал он.

– Разве я не упомянул, что это открытие потрясло меня до глубины души?

– Как же ты не знал, что рука стала такой?

– О том, что мало о себе знаю, я тоже говорил. Чудо, что имя свое помню. Неужели вы думаете, что я бы скрыл от вас подобное?

– Но ведь ты впрямь скрыл, – заметил Лихнис.

– Только потому, что хотел сперва разобраться, в чем дело. С тех пор как снова начал двигаться, я тревожился из-за разной толщины рук. Пытался заглянуть под оболочку, но для моих сенсоров она непроницаема. В итоге я отважился снять часть обшивки, чтобы увидеть проблему собственными глазами. Поначалу я опешил… – Впервые на моей памяти Геспер осекся. – Без обид, но перемена мне отвратительна. Вообще-то, органическое мне не претит, только в моем организме ему не место. Вам вот наверняка будет отвратительно проснуться, почесаться и вместо кожи обнаружить блестящий металл. Я убедил себя, что существует рациональное объяснение, которое удовлетворит и вас. – Робот медленно опустил руку. – Но объяснения нет. Не представляю, почему стал таким.

– А если дело в поломке? – предположила я. – Если твоя конечность пришла в негодность, а заменить ее ты смог лишь рукой с человеческого трупа? Ты прирастил ее, а потом забыл об этом?

– Мы никогда так не делаем – просто незачем. Потеряй я руку, смог бы быстро восстановить ее при наличии нужных материалов: металла, пластика, механогеля. При их нехватке я выделил бы необходимое количество из собственного тела практически без ущерба для себя. Повторюсь: мне незачем возиться с трупами.