– Я должен увидеть его, – резко бросил Лючиано, вставая. – Где он?

– Он вас не узнает, господин Висконти!

– Хватит того, что я его узнаю. Пожалуйста, мастер!

– Мы с Герайном были добрыми друзьями, господин Висконти… Лючиано. И я не могу не исполнить его волю, простите. Он не желал, чтобы кто-либо видел его в таком стоянии, тем паче вы.

– Я очень непослушный младший брат!

– Он не желал, чтобы кто-то видел его таким, раз уж чистую смерть по новым законам он получить не может. Кроме служащих в Доме Слез, разумеется, но это неизбежно…

– Дома Слез? Так называется место, куда вы его запихнули? Как туда попасть, и что это? Место, куда отправляют безнадежно больных?

Маг совершенно неожиданно широко улыбнулся.

– А это вам, господин Висконти, придется выяснять самому.

Лючиано почувствовал, что сейчас он задохнется. Уже не от горя, а от негодования и злости.

– Вы…

– Я не мог нарушить слово, данное другу. Разве что случайно.

– Это просто ни в какие рамки!

– Маги не нарушают данного слова. Простите, – развел руками мастер Кайен.

Лючиано вскочил, выбежал из кабинета, напоследок хлопнув дверью. Завещание, глупое завещание осталось там, на столе. Лючиано казалось, будто так и надо, так правильно. Что если он возьмет в руки бумагу, делающую его наследником Герайна, то это будет предательством.

Лючиано вернулся домой пешком, оттягивая встречу с отцом. Шел, засунув руки в карманы брюк, шаркая ботинками, купленными на деньги Герайна, о каменную мостовую. Он думал о брате, никакие больше мысли у него в голове не помещались. Отец сидел в своем кресле, раскачивался, следил за кольцами дыма, которые он выпускал изо рта, покуривая трубку. Был бы тут Герайн, он бы превратил кольца дыма в невероятные картины, одним движением руки создавал бы и развеивал их, одну за другой, до тех пор, пока они не потерялись в мире, созданном из сизого табачного дыма. Но Герайна здесь не было. Может быть, его вовсе нигде нет теперь?

– Па, – сказал Лючиано, и отец поднял голову. Из-под насупленных кустистых бровей взглянули молодые глаза. – Мне уехать надо. Я денег оставлю. Проживешь?

Тот усмехнулся.

– А что, помирать прикажешь, Лучик?

– Ну, ты как скажешь, па! – возмутился Лючиано, проходя на кухню и снимая крышку с теплой еще кастрюли. – С чего тебе помирать, лосю здоровому?

– Но-но, – стукнул отец по столу, – ты, конечно, мужик и кормилец, но о субординации будь добр не забывать! Куда собрался-то? Жениться?

Можно было солгать, сказать, что по работе посылают, но Лючиано не привык лгать. По крайней мере, отцу.

– Я еду в Астурию, па. За Герайном.

Стало тихо, так тихо, что слышно было, как тикают часы на стене.

– Он жив? Что с ним? – спросил отец. Голос его дрожал, и в том, как он произнес эти слова, Лючиано узнал и свои интонации. Точно так же всего несколько часов назад он пытался вызнать хоть что-то у мастера Кайена.

– Я не знаю, – сказал он, возвращаясь из кухни в комнату. – Па, я сам ничего не знаю.

– Если сможешь, – выдохнул тот, – верни моего старшего сына домой. Если нет – то это не твоя вина, слышишь, Лучик?

Лючиано кивнул. Вечер прошел в молчании. И по радиокристаллу, как назло, передавали какую-то чушь.

Удивительно легко оказалось выбить себе отпуск на три с половиной недели и оформить все документы для поездки в Астурию – они не принимали, но «семейные обстоятельства» в графе «цель поездки» сработали как надо. Лючиано подозревал, что и здесь не обошлось без мастера Кайена. Лючиано предстояло пересечь страну по диагонали на поезде – на это должна была уйти сикстета – два дня по эту сторону границы, четыре в пути до Нового Лестера, столицы. Там следовало получить разрешение от всех четырех орденов на посещение Дома Слез. И ехать дальше, до Трассены, до поля Пепла.