– Ваш наряд, мягко говоря, несоответствующий. Это платье… Неуместно.

– Я в принципе неуместна в стенах этого дома.

– Ася, послушайте. У нас, – делая паузу, бросает взгляд на часы, – четыре минуты. Давайте вы вернётесь в комнату, переоденетесь и мы…

– Куда мне нужно подойти? Где я могу найти Немцовых? – перебиваю её. Мягко, но уверенно.

– В обеденном зале, – произносит девушка нехотя.

– Отлично. Подскажете, как в этом дворце не заблудиться?

– Она очень разозлится.

Она – это, очевидно, Госпожа Немцова.

– И пусть. Её злость будет направлена на меня, не на вас.

Альбина, задержав взгляд на моих кедах, обречённо вздыхает и прикладывает ладонь ко рту.

– Меня точно уволят…

5. Глава 4.1 Семейный ужин

Горничной не удаётся переубедить меня.

Я остаюсь в той одежде, в которой приехала, и ей приходится просто-напросто смириться с этим. Потому что я непреклонна.

Мы спускаемся по лестнице на первый этаж. После чего она провожает меня в обеденный зал, по пути давая важные наставления.

– У каждого члена семьи за столом есть своё место. Поэтому лучше бы подождать, пока вам не скажут, куда можно сесть.

– Ясно.

– Во время трапезы не позволяется пользоваться телефоном, часами и иными гаджетами. Это одно из правил.

– Есть и другие? Ну, помимо того, что нельзя опаздывать к началу.

– Есть. Нельзя жевать жвачку, сидеть с наушниками в ушах, заниматься посторонними вещами за столом. Нельзя перебивать госпожу Немцову, если она говорит. Нельзя при общении использовать в речи нецензурную брань. Нельзя вставать и уходить до того момента, пока она находится в зале. Нельзя требовать замены блюд, если вас что-то не устраивает. По воскресеньям меню согласовывается с Эммой Багратовной лично.

Мои брови ползут вверх.

– Нельзя появляться перед членами семьи в непотребном виде: обнажённым, в халате, пижаме и прочей неподходящей для трапезы одежде. Ваша, как я уже сказала, не подходит, – повторяет она подчёркнуто.

– Дышать-то можно? – уточняю, усмехнувшись, за что получаю в свою сторону сердитый взгляд.

– Можно, но негромко. Мы пришли, – сообщает, когда подходим к массивным дубовым дверям. – Вам туда, – распахнув их, пропускает меня вперёд.

– А вы разве не пойдёте со мной? – спрашиваю с надеждой, ощущая внезапно подступившее волнение.

– Увы, мне туда нельзя.

– Почему?

– Долго объяснять. Не задерживайтесь, идите. Время.

Киваю. Набираю воздух в лёгкие и решаюсь.

Медленно прохожу через арку и оказываюсь в обеденном зале.

Сразу же в глаза бросаются большие окна с красочными витражами и камин. В целом, всё в этом помещении выглядит также дорого и помпезно, как в предыдущих. Простор, керамогранит, высокие потолки, кованая люстра, подвешенная на цепях, тёмные кирпичные стены с тяжёлыми подсвечниками.

В центре комнаты стоит огромный стол из чёрного мрамора. По кругу симметрично расставлены массивные стулья с высокими резными спинками.

И да, Немцовы уже на месте. Взгляды присутствующих в этом зале обращены ко мне.

Они молчат. Лишь один член семьи реагирует на меня мычанием – седовласый старик в инвалидном кресле.

– Здравствуйте, – произношу я довольно тихо. Однако звучит это совершенно иначе.

– Ты опоздала, – ледяным тоном сообщает Эмма, сидящая во главе стола.

– Вроде нет.

– Вроде? – она прищуривается и поджимает губы. – Сейчас минута восьмого, – цедит сквозь зубы. – Наручные часы выдайте ей после ужина, Вольдемар, – обращается к мужчине, стоящему у окна. – И что за вид? Объяснить соизволь.

– А что? По-моему, ей подходит. Самое то для оборванки, – подаёт голос русоволосая девушка с удлинённым каре, одетая в модную белую рубашку с пышными рукавами.