Если вспомнить, как быстро русские уступили требованиям этой коалиции, можно лишь гадать, почему Крымская война так затянулась. Первые серьезные военные действия начались летом 1853 г., когда Николай I приказал ввести войска в Дунайские княжества, а британский и французский военные флоты вошли в Дарданеллы. В октябре, когда начались стычки между Россией и Турцией, русские в конце концов отказались от притязаний на то, чтобы считаться единственными защитниками христиан в Османской империи. Поэтому Франции и Великобритании пришлось воевать за княжества и Черное море. Но в июне 1854 г. Николай I пообещал австрийцам, что выведет войска из Молдавии и Валахии; после этого война могла вестись только за Черное море. Следовательно, французские и британские войска высадились в Крыму только с целью пересмотреть договор 1841 г. о статусе проливов «в интересах равновесия сил в Европе», с практической целью захвата Севастополя. Уже в ноябре 1854 г. правительство России согласилось пересмотреть вопрос о проливах (снова из страха того, что в войну вступит Австрия), но из-за того, что Франция и Великобритания не могли решить, что это означало в действительности, война затянулась. Попытки прийти к договору после смерти Николая I в марте 1855 г. провалились. Вместо этого русские опрометчиво решили противостоять любым ограничениям своей военной силы на Черном море, принуждая западные державы закончить войну. Севастополь пал 8 сентября; французы предложили новые цели войны… Наконец, кризис удалось преодолеть на Парижском конгрессе (февраль – апрель 1856 г.). Черное море объявлялось нейтральным; Россия теряла часть Бессарабии (современная Молдова), а Франция и Великобритания совместно гарантировали будущую независимость Турции. На практике эти условия соблюдались лишь до тех пор, пока Россия приходила в себя после поражения – то есть около 20 лет. Крымская война со всей остротой продемонстрировала административные недостатки царизма. Самым весомым достижением победителей оказалось создание Румынии путем слияния в 1859 г. Дунайских княжеств – надо сказать, что к такому результату победители вовсе не стремились.

Истинные причины и значение Крымской войны не особенно затрагивали Ротшильдов. Да и почему они должны были их затрагивать? Спор между католическими и православными монахами о христианских святынях не интересовал строителей Иерусалимской еврейской больницы. Не были Ротшильды и акционерами железнодорожных компаний в Дунайских княжествах. Что же касается международного статуса Черного моря, Лондонский дом уже принял сознательное решение не участвовать в вывозе зерна из Одессы по чисто экономическим причинам. Однако большое значение имело то, что война – любая война – между великими державами оказывала разрушительное воздействие на международные финансовые рынки. Так и произошло, как видно из таблицы 2 а.

Таблица 2 а

Воздействие Крымской войны на финансы

Примечание. Для Великобритании и Франции приведены еженедельные заключительные цены по лондонским котировкам; для Австрии и Пруссии приведены цены конца года по франкфуртским котировкам.

Источники: Spectator; «Heyn, Private Banking and industrialization». P. 358–372.

Дипломаты-очевидцы докладывали, что Ротшильды выглядят встревоженными, что вполне понятно. Их санкт-петербургский корреспондент в июне 1853 г. успокаивал их, что войны не будет, и они ему поверили. 27 сентября, когда министр иностранных дел Великобритании Кларендон виделся с Лайонелом – вскоре после того, как стало известно о приказе адмиралу Дандасу войти в проливы, – он сказал, что «не припомнит такого дня» в Сити. В январе 1854 г., когда флоты западных стран наконец вошли в Черное море, Хюбнер нашел Джеймса «совершенно деморализованным». Такое же впечатление создавал и Амшель. В феврале 1854 г., узнав об отзыве посла России в Париже, Бисмарк «задумался, кого можно больше всего напугать в связи с этим. Мой взгляд упал на [Амшеля] Ротшильда. Он побелел как мел, когда я дал ему прочесть новость. Его первыми словами были: «Если бы я только знал об этом сегодня утром!» – а вторыми: «Не сделаете ли завтра со мной маленькое дельце?» Я дружелюбно поблагодарил его, отказался от предложения и оставил его в возбужденных раздумьях». Джон Брайт, один из самых шумных противников войны в Лондоне, 31 марта услышал мрачное замечание Лайонела о том, что «страна, у которой долг на 800 миллиардов фунтов, должна хорошенько подумать, прежде чем ввязываться еще в одну войну».