Он не допустит, чтобы та же участь постигла двух ее друзей.

– Данаан, это надо делать сейчас, – подгонял он Рунна.

– Дай мне… немного времени, – выдохнул Рунн.

Должно быть, фэйскому принцу совсем паршиво, если попросил о передышке. Гордый придурок.

– Даю, – тихо, но твердо ответил Хант, чувствуя, как от сознания вины ему сводит живот.

Надо отдать Рунну должное: ему понадобилась всего минута, после чего он вновь стал раскачиваться под скрип цепей.

– Не скрипи так громко, – предостерег его Баксиан.

Рунн раскачивался взад-вперед, намереваясь ногами дотянуться до стойки с пыточными орудиями.

– Слишком… далеко, – сказал Рунн, вытянув ноги во всю длину.

План был такой: он выхватывает из стойки кочергу, а дальше, если выдержат брюшные мышцы, приподнимается, пропихивает кочергу в звенья своей цепи и гнет до тех пор, пока звенья не треснут.

Затея рискованная, но в их положении нужно пробовать все.

– Начинай, – сказал Хант.

Он приподнялся на саднящих плечах и вытянул ноги. Превозмогая боль, вдохнул поглубже и, когда Рунн поравнялся с ним, что есть силы толкнул фэйского принца. Тот сдавленно застонал, тоже от боли, но сумел в этот раз оказаться еще ближе к стойке.

– У тебя получается, – похвалил его Баксиан.

Рунн качнулся обратно, и Хант снова его толкнул, а у самого от боли, пронзившей все тело, выступили слезы.

Досягаемость стойки была обманчивой. Казалось, еще несколько дюймов – и ноги Рунна ухватят ручку кочерги, но эти дюймы оставались непреодолимыми.

– Хватит, – тяжело дыша, приказал Рунну Хант. – Нам нужен другой план.

– Я могу дотянуться, – прорычал Рунн.

– Не можешь. Сам убедился.

Через какое-то время Рунн перестал раскачиваться и замер. Лязгание цепей прекратилось. В камере стало тихо. Потом Рунн вдруг спросил:

– Аталар, ты хорошо умеешь кусаться?

– Что ты еще придумал? – насторожился Хант.

– Если я… качнусь на тебя… ты сумеешь откусить мне руку? – спросил Рунн, судорожно глотая ртом воздух.

Потрясение, словно пуля, пробило Ханта насквозь.

– Зачем? – спросил Баксиан.

– Я смогу качнуться подальше, – с неестественным спокойствием ответил Рунн.

– Не стану я откусывать твою гребаную руку, – заявил Хант.

– Только так я сумею дотянуться до кочерги. А рука потом отрастет.

– Это безумие, – сказал Баксиан.

Рунн кивнул Ханту:

– Стань Умброй Мортисом. Он без сантиментов и колебаться не станет. Крутой воин.

– Крутой воин, но не членовредитель.

– Бывают случаи, когда членовредительство оправданно, – заявил Рунн, пристально глядя на Ханта.

Лицо фэйского принца было сосредоточенным и полным решимости. Ни тени сомнения, ни следа страха.

Скорее всего, Поллукс не вернется до утра. Их замысел может удаться.

А чувство вины, давившее на Ханта, на его искромсанную душу… В конечном итоге, какая разница? Одной тяжестью на сердце станет больше. Это самое малое, что он мог предложить друзьям после всего, что сделал. После того, как повел их на явную погибель.

Хант поднял голову.

– Аталар, – окликнул его Баксиан. – Аталар!

Хант перевел глаза на Изверга, ожидая увидеть в них презрение и отвращение. Но увидел лишь такую же сосредоточенность, как у Рунна.

– Это сделаю я.

Хант покачал головой. Правда, если Рунн дотянется до Баксиана, у того может получиться.

– Я это сделаю, – твердил Баксиан. – У меня зубы острее.

Вранье. Может, в зверином обличье зубы у него и острее, но…

– Мне плевать, кто из вас это сделает, – рявкнул Рунн. – Сделайте, пока я не передумал.

Хант еще раз внимательно посмотрел на Баксиана. На лице – спокойствие и печаль.

– Дай мне взвалить эту ношу на себя, – тихо сказал Баксиан. – Ты возьмешь следующую.