На стене в коридоре висели гравюры в рамках, половина из них находилась между дверью кабинета и входом в чулан, где хранились чемоданы. По большей части то были очень старые (и малоинтересные) виды Титусвилля, где проживали Брэдбери.

– Да он и на них-то никогда не глядит, и уж тем более не будет заглядывать под них, – согласилась с ним Лори.

Брайан потрогал пальцем кончик сверла и кивнул. Лисса смотрела, потом, копируя брата, тоже потрогала пальцем кончик сверла и тоже кивнула. Раз Лори говорит, что все нормально, значит, так, наверное, и есть. Раз Трент утверждает, что все о'кей, значит, точно так оно и есть. А уж если они оба говорят одно и то же – так тем более, какие тут могут быть вопросы.

Лори сняла со стены картину, висевшую ближе других к маленькой щели в штукатурке, и протянула ее Брайану. Трент начал сверлить. Они наблюдали за ним, сбившись в тесную дружную кучку – точно игроки внутреннего поля, ободряющие своего питчера в один из самых напряженных моментов игры.

Кончик дрели входил в стену легко, как по маслу, и дырочка действительно получилась совсем крохотная. Темный прямоугольник, обнаружившийся на обоях после того, как Лори сняла гравюру с крючка, тоже служил утешительным знаком. Он свидетельствовал о том, что никто давным-давно не снимал черно-белого изображения публичной библиотеки Титусвилля со стены.

Повернув рукоятку дрели с дюжину раз, Трент остановился и вытащил сверло из образовавшейся дырочки.

– Почему перестал? – спросил его Брайан.

– Наткнулся на что-то очень твердое.

– Тоже металл? – спросила Лисса.

– Думаю, да. Но то, что не дерево, это точно. Так, давайте-ка посмотрим, – и он посветил фонариком и, склонив голову набок, какое-то время всматривался. А потом отрицательно помотал головой. – Слишком уж у меня башка большая. Давай. Лисса, попробуй ты.

Лори с Трентом приподняли Лиссу на руках, Брайан протянул ей фонарик. Лисса, сощурив глазки, всмотрелась, потом сказала:

– В точности, как там, в щели.

– Хорошо, – кивнул Трент. – Теперь давайте следующую картину.

И под второй гравюрой сверло наткнулось на металл, и под третьей тоже. А под четвертой – висевшей совсем рядом с дверью в кабинет Лью – прошило всю стену насквозь прежде, чем Трент успел выдернуть дрель. Лиссу в очередной раз подняли на руки, она посмотрела и заявила, что там «что-то розовое».

– Изоляция, о которой я тебе говорил, – заметил Трент Лори. – Теперь давайте попробуем по ту сторону двери.

Им пришлось просверлить дырочки под четырьмя гравюрами в восточной части коридора, прежде чем удалось наткнуться сначала на деревянную дранку, потом – на изоляционный материал под слоем штукатурки… И они как раз вешали последнюю картинку на место, когда послышалась немелодичная воркотня мотора. Это Лью въезжал во двор на своем стареньком «порше».

Брайан, которому поручили повесить последнюю гравюру на крючок – он мог сделать это, только привстав на цыпочки, – выронил ее из рук. Лори протянула руку и успела перехватить ее за рамку прямо на лету. Спустя секунду она вдруг обнаружила, что вся дрожит – так сильно дрожит, что пришлось передать картину Тренту, иначе бы она тоже ее выронила.

– Повесь лучше ты, – сказала она, подняв испуганное личико на брата. – А то я точно ее уроню. Нет, честно.

Трент повесил на крючок гравюру – на ней изображалась карета, запряженная лошадьми, ехавшая по городскому парку. И увидел, что повесил ее криво. Протянул руку, чтобы поправить, и тут же отдернул ее, не успели пальцы коснуться рамы. Сестры и брат считали его едва ли не богом; сам Трент был достаточно умен, чтобы понимать, что он всего лишь мальчик. Но даже мальчик, наделенный хотя бы половиной присущего Тренту разума, прекрасно знал, что когда в подобных делах все вдруг начинает идти наперекосяк, лучше оставить все как есть. И если он будет возиться с этой картиной и дальше, она наверняка упадет на пол, усыплет его осколками стекла. Неким непостижимым образом Трент предвидел это.