В свои семьдесят пять лет звезда не забыла овации того вечера: зал аплодировал стоя двенадцать минут, королевская семья присутствовала в ложе, на сцену летели букеты цветов. После спектакля кузен короля нанес визит в ее уборную и сказал: «Я пережил незабываемые мгновения. Вы самая красивая балерина в мире».

Самая красивая балерина в мире смотрит на свою новую жиличку. Свеженькая, аппетитные округлости под платьем в разноцветный горошек, бархатистая кожа и густые кудряшки цвета красного дерева. Лицо Жюльетты озаряют большие зеленые глаза с золотистыми искорками.

– Не удивляйся, что слышишь цикад. Я скучаю по лету… жара, лаванда, мое нагое тело на песке.

Карла, ты мне не все сказала!

– Заходи и закрой дверь. Просто чудо эти штучки, – продолжает домовладелица, показывая свой айпод. – Тут есть не только цикады, еще смех моего брата, он живет очень далеко отсюда, колокола деревни Сент-Элали, где я родилась, соловей, который поет у нас только с мая. И чайки, и много-много аплодисментов.

Жюльетта с восторгом оглядывает огромные окна гостиной – во всю стену. Ей кажется, будто она летит по небу.

– Добро пожаловать в мое королевство!

Изысканным жестом, вызывающим у Жюльетты зависть, Королева приглашает ее сесть рядом с ней на огромный диван, обитый красным бархатом. На низком плексигласовом столике свесились из вазы-шара бледно-розовые пионы, роняя лепестки на пол. Два бирюзовых стакана и такой же графин с грушевым нектаром стоят на зеркальном подносе рядом с крошечными лимонными тарталетками и пирамидкой макарони.

Совсем как микадо[8], если я возьму одно, все рухнет.

– Итак, крошка… в твоей жизни нет никаких мужчин?

На данный момент. Но ненадолго.

– Это обязательное условие, чтобы жить здесь. Мужчины дальше калитки не допускаются.

А посылать эсэмэски по ночам можно?

Властность этой женщины, незыблемость правил поведения в доме – сказать Жюльетте нечего. Ей нужна эта квартира. И все же не хочется лгать.

– Но есть Макс, мой лучший друг…

Королева не дает ей договорить:

– Никаких мужчин в моем доме! Никаких нарушений! Но город большой.

Она, верно, отрубает ослушницам головы, как Королева в «Алисе в Стране чудес».

– И чем же ты занимаешься?

– Я монтажер.

– В чем состоит эта работа?

– Сейчас я делаю подборку культовых сцен. Для ретроспективы.

Королева разливает грушевый нектар. Наполняет один стакан, подняв голову, смотрит на Жюльетту, наполняет второй и, прежде чем поставить графин на место, спрашивает:

– А как ты их выбираешь, эти сцены?

– Наверное, руководствуюсь эмоциями, – отвечает Жюльетта.

Две женщины смотрят друг на друга.

– Сцены, которые волнуют меня, которые я могу смотреть бесконечно, и они никогда мне не надоедают, как в «Людях и богах»[9]. Вы видели?

– Три раза!

С ума сойти! Я пью грушевый нектар в облаках с королевой, которая рубит головы и фанатеет от кино!

– Помните тот момент под музыку Чайковского, когда камера дает крупным планом одно за другим лица монахов, решивших проститься с жизнью?

– Ти-ли-ли… Ти-ли-ли… ти-ли-ли-ли… Это же музыка из «Лебединого озера».

Рука Королевы порхает быстро-быстро, точно бьющая крыльями бабочка, выписывая все балетные па. Жюльетта не сводит глаз с ее танцующей руки.

Когда я в следующий раз буду смотреть фильм, непременно вспомню это мгновение.

Королева, успокоившись, возвращается к действительности:

– А какую сцену ты любишь больше всех?

– Роми Шнайдер и Филипп Нуаре в «Старом ружье»[10], встреча в кафе, – без колебаний отвечает Жюльетта.

– Не помню, что они там говорят.

И Жюльетта разыгрывает сцену, меняя интонацию на каждой реплике, говорит хрустальным голосом за Роми, басовитым – за Нуаре.