Рыжий вёл машину вовсе не на улицу Дружбы, а куда-то за город.

Солнце сияло очень ярко для осеннего дня, но этот свет был обманчивым. Лишь мелькнули скособоченные многоэтажки Заводского района, началась просека, и солнце скрылось.

– Сам не подозревал. До вчерашнего дня, – доверительно сообщил рыжий.

Я поймал его взгляд в зеркале заднего вида и отшатнулся. В правом глазу вместо зрачка скалился с черноты маленький Микки Маус. Медноволосый ободряюще улыбнулся мне и свернул с асфальтированного шоссе на какую-то тьмутараканскую дорогу, по которой явно давно никто не ездил.

– Я так понимаю, мы с вами отправляемся на пикник? – сказал я громко, перекрыв звук допотопного радио, которое включил чернявый.

– Отличная песня! – не обращая на меня внимания, кивнул рыжий и сделал погромче.

Я слушал «Агату Кристи» довольно спокойно, будто находился дома, в своей комнате. Ясно осознавал, что участь моя будет ужасной, но страха не было. Может, потому что я пережил всё это с девушкой из моего сна. А может, потому, что я был круглым дураком. Только дураки до полусмерти избивают своих одноклассников. Только дураки ничего не боятся.

– Гармоген Галактионович! – вскинулся брюнет, и помпон на клетчатом берете задорно подпрыгнул, будто удивился вместе с хозяином головного убора. – Русский рок! Вы не перестаёте меня удивлять!

– Очевидно, сегодня день удивлений, – заметил рыжий. – О, смотрите, собака!

Невесть откуда взявший белый пёс с лаем набросился на машину. Наверное, это с дачных посёлков, только чего он в лес забрёл? «Беги отсюда, балда!» – мысленно приказывал я псине, но тщетно. Она, как привязанная, бежала за фольксвагеном. Может, думала, в машине её хозяева…

Чернявый так пристально разглядывал собаку, что мне стало не по себе.

– Нет времени, – с сожалением проговорил он, повернувшись к водителю, и облизнулся напоследок.

Во рту у него блеснули загнутые желтоватые клыки.

Рыжий дал по газам.

Себя мне не жалко. Наверное, я заслужил всё то, что происходит со мной. Недаром мне приснился этот сон. Жалко маму и Мишаню.

И ещё ту девушку в зелёном платье. Я не видел её лица, но, по-моему, она была красивая.

– Не жалей её. Она получит по заслугам, – не оборачиваясь, проговорил рыжий. – Так же, как и ты.

Эдуард

На перекрёстке встали. Причём конкретно. Очередь из машин двигалась со скоростью черепахи. Потом ещё у какого-то дедка заглох его ржавый рыжий «Запорожец» и стало непонятно, повернём ли мы в этой жизни вообще.

Я недовольно наблюдал, как дедок копошится около своего «запора». Остальные машины, корячась, пытались его объехать, но очереди всё равно не было конца и края. Господи, да рядом с таким железом даже находиться страшно, а он ещё на нём ездит. Впрочем, дедку-то уже терять нечего.

Сам я сегодня был на «Инфинити» огненно– оранжевого цвета. В принципе, для моей сегодняшней цели лучше подходил «Бентли», так как он чёрный, но «Инфинити» я почему-то любил больше. Расставание с девушкой – довольно мрачное событие, и чёрный цвет машины был бы тут как нельзя кстати. Но если ты не испытываешь к этой девушке ничего, кроме лёгкого раздражения, то и оранжевый подойдёт.

Я глянул на часы – опаздываю нещадно. Ну да ничего – Катрин подождёт. А опаздывать, я, кстати, не люблю. Лучше уж вообще не приходить – и то честнее будет. Как гласит кодекс чести самурая – лучше убить собеседника, чем ранить его неуважением. Ну, или что-то типа того.

Не удержавшись, глянул на часы ещё раз, хоть в этом и не было необходимости. Нравились мне они. Недавно одна швейцарская фирма решила сделать часы в честь Бэтмена. Корпус из титана с особым покрытием своим внешним видом напоминал космический корабль, а на задней крышке было нанесено изображение летучей мыши. Цифры из сапфирового стекла, вращающийся диск на циферблате – всё в них было идеально. Тридцать три штуки баксов, но я ценил не кругленькую сумму, вываленную за часики моим папашей, а эксклюзивность – в суперколлекции таких часов всего 75 экземпляров.