– Знаешь, а ведь и с этим заказом на гимназию тоже может быть не все чисто! – точно вторя его мыслям, произнесла вдруг Марьяна.

Алексей даже не удивился. Прожив столько лет вместе, он уже привык, что они с женой часто думают об одном и том же. Он только спросил:

– В каком смысле?

– Да в таком. Твой вариант был лучшим, это и козе понятно. По всему получалось, что победить в конкурсе должен был ты. И вдруг ни с того ни с сего заказ достается Кирилловым.

– И, как ты думаешь, они могли?..

– Да элементарно. Дали кому-нибудь на лапу, например.

– Янка, ну ты же знаешь, что без этого вообще нельзя. Разве не помнишь, я, чтобы попасть на этот конкурс...

– Помню. Но это совсем другое дело. А Кирилловы, кстати, вообще в конкурсе не участвовали. И знать о нем ничего не знали, пока ты не проговорился тогда, в сауне!

– Знаешь, я не думаю, что Стас может...

– Может. Уж Тина точно может. Да и Стас может. Разве не помнишь, как тогда, в девяносто седьмом...

Помолчали. Одно упоминание о том периоде было для них обоих слишком болезненным.

А потом Марьяна произнесла вслух то, что про себя думали они оба:

– Пора назвать вещи своими именами. Все то, что Кирилловы сейчас имеют, они просто-таки украли у нас. Самым натуральным образом.

Леша ничего не ответил, только резко дал по газам. А что тут было говорить? В глубине души он был целиком и полностью согласен с женой, только не решался сказать об этом. А Марьяна решилась.

Собственно говоря, началась эта история не в девяносто седьмом году, а намного раньше, где-то в середине восьмидесятых, когда все четверо наших героев учились на одном курсе Архитектурного института. Уже тогда Станислав Кириллов был личностью очень заметной и невольно привлекал к себе внимание. В толпе шумных, длинноволосых, богемного вида собратьев по учебе он выделялся безукоризненной короткой стрижкой и строгостью классических костюмов, элегантный покрой которых не вызывал сомнений, что пошиты они отнюдь не фабрикой «Большевичка». И так красивый от природы, Стас уделял много внимания своей внешности, занимался гимнастикой и плаванием, прекрасно танцевал и лучше всех разбирался во всем, что было модно, – музыке, кино, литературе. Стас отлично знал себе цену и держался соответственно. Даже на самых трудных экзаменах он оставался спокойным и уверенным в себе, что всегда подкупало преподавателей. Во многом Стасу помогало то, что он происходил из архитекторской династии. И его дед, и его отец были довольно известными градостроителями, и это давало молодому человеку большое преимущество перед многими другими студентами – о будущей профессии он знал не понаслышке и не из учебников. Свой непререкаемый авторитет он завоевал в первые же дни занятий, когда Марьяна Азарова, одна из самых красивых девочек в группе, увидела на нижней стороне сиденья перевернутого стула странную надпись «УШАЦЪ». Она громко спросила, что это, интересно, значит, но никто из вчерашних абитуриентов ей не ответил. И тогда Стас Кириллов, ни капли не смущаясь выступления перед целой аудиторией иронично настроенных собратьев, поведал честной компании, что слово «УШАЦЪ» – это фирменный знак и символ всех студентов и выпускников МАРХИ. Есть легенда, что в пятидесятые годы здесь действительно учился человек с такой смешной фамилией. Однажды он подписал свою табуретку, чтобы не заняли, вышел покурить, а когда вернулся, на всех до единой табуретках красовалась надпись «УШАЦЪ». С тех пор этим словом подписывают не только все предметы в институте, но и все творения питомцев их альма-матер и даже все памятники архитектуры мира, до которых они добрались. На ехидный вопрос кого-то из новоиспеченных однокашников, откуда он это знает, Стас спокойно ответил, что его отец окончил МАРХИ. Впрочем, к чести Стаса надо отметить, что родительской платформой он всегда пользовался минимально, стремясь добиваться всех своих успехов самостоятельно. У него действительно были незаурядные способности, учился он на «отлично» и лидером на своем курсе считался вполне заслуженно. Соперничать с ним мог только один человек – Тина Вдовенко.