– Кто это? – спросила она у Юльки и услышала в ответ:

– Понятия не имею. Кажется, его Воронов привел. Он его сосед по общаге.

Сережка Воронов встречался с Юлькиной сестрой Лизой и славился неугомонным нравом и повышенной общительностью.

– Понятно, – задумчиво протянула Вероника.

– Что тебе понятно? – недовольно произнесла Юлька. – Мало того что этот дурень сам торчит тут с утра до вечера, так еще и посторонних с собой тащит. Зачем он мне здесь сдался?

– Да ладно тебе, не злись. Он же прилично себя ведет, тише воды ниже травы.

– Ты еще познакомься с ним, – язвительно проговорила Юлька.

– И познакомлюсь! – Вероника решительно пересекла комнату и подошла к незваному гостю. – Привет! – Она села рядом на диван.

Он взглянул на нее с удивлением.

– Привет.

– Я Вероника. Для друзей просто Ника.

– Егор. – Парень протянул ей широкую и крепкую ладонь. Вероника пожала ее и почувствовала, как по спине поползли мурашки. Он продолжал с интересом и некоторым недоумением разглядывать ее, и от этого щеки Вероники запылали, стало душно и захотелось пить. «Какой хорошенький», – подумала она, а вслух сказала:

– Симпатичное имя.

– У тебя тоже. – Он наконец улыбнулся, и улыбка у него была очаровательная. Два ряда безупречно ровных белых зубов. Кроме того, когда он улыбался, на левой щеке появлялась ямочка.

– Что ты тут сидишь, пойдем за стол. Выпьем, поболтаем, – предложила Вероника.

– Неловко как-то. Я ведь здесь вроде как чужой.

– Ерунда, тут все свои. И невежливо отказывать даме.

– Я и не думал отказывать. – Он поднялся с дивана.

Они уселись за стол, Вероника потребовала шампанского, Егор налил ей в бокал брют. Потом они танцевали, сначала на пионерском расстоянии, затем обнимаясь все тесней и тесней. С дня рождения Вероника и Егор ушли вместе. Он проводил ее до дому. Она ждала, что он спросит ее телефон, но нет, не спросил. Чмокнул в щечку на прощание и все.

Она неделю ходила сама не своя. Все вспоминала ямочку на щеке, большие синие глаза в обрамлении густых черных ресниц, пухлые губы, челку пшеничного цвета. Наконец не выдержала, позвонила Юльке.

– Слушай, Воронов у вас?

– У нас, где ж ему быть. Лизка-дура залетела, теперь придется замуж выходить. А ему только этого и надо.

– Я сейчас зайду к вам.

– Ну зайди, – удивилась Юлька.

Воронов сидел на их просторной кухне, по-хозяйски вытянув длинные ноги, обтянутые дешевыми джинсами, и с аппетитом хлебал суп. Лизка, с зеленым лицом, исхудавшая от токсикоза, сидела напротив и с нежностью смотрела ему в рот. Юлька жарила котлеты и злобно косилась на сестру и будущего зятя.

– Здорово! – сказал Воронов при виде вошедшей Вероники.

– Приветик.

– Между прочим, мой друг сохнет по тебе. Страдает молча, так сказать.

– Какой еще друг? – с деланым равнодушием спросила Вероника, а сердце ее радостно затрепетало.

– Ну какой. Лобанов, разумеется. Егор. Вскружила ты голову парнишке, а он ведь еще совсем молоденький. – Воронов доел суп и протянул руку к тарелке с голубцами.

– Ты ешь, Сереженька, ешь, не отвлекайся, – воркуя, проговорила Лизка. – Сметанки тебе положить?

– Положи, – с набитым ртом разрешил Воронов. – Так что, – обратился он к Веронике, – будешь парню мозги пудрить?

– Никому я ничего не пудрила, – надменно проговорила она. – Чего ж он телефон не взял? А теперь сохнет.

– Дура ты, что ли? – Сережка от возмущения на секунду перестал жевать, но тут же его челюсти задвигались с новой силой. – Где ты и где он! Стесняется парнишка, робеет. У тебя папаша и все такое.

– Откуда он знает про папу? – удивилась Вероника.