Англичанин прошел между сидящими людьми к своему товарищу – тот растянулся на земле, подложив руки под голову. Почувствовав легкий пинок в бок, Брайан вздрогнул.

Падающие снежинки ложились на носы и брови. А небо у них над головами хмурилось все сильнее. От прочих ночных вылетов этот сильно отличаться не будет.

Под Брайаном тихо вибрировало сиденье.

Воздушное пространство наполняли сигналы от остальных самолетов группы. Каждый звучал отчетливо и ясно. На тренировках они не раз шутили: можно закрасить окна и летать на одной технике. Вот до чего точное оборудование.

Во время этого задания шутка вполне могла стать правдой. Джеймс охарактеризовал видимость следующим образом: «Ясность, как в симфонии Белы Бартока». Дворники и нос самолета, разрезавший снежную массу, – больше ничего видно не было.

Мнения у них разделились. Не по поводу безумия задачи – за такой короткий срок сменить деятельность и оборудование, – а о мотивах Джона Вуда. По его словам, выбрали их потому, что они лучшие, и Джеймс действительно в это верил.

Брайан упрекал его. Не приходилось сомневаться, что Джон Вуд выбрал именно их потому, что Джеймс никогда не перечил, когда дело касалось службы. Если говорить об этой операции, разбираться с проблемами было некогда.

Джеймса раздражали упреки. Поводов для волнений и так хватало. Путь предстоял неблизкий, оборудование новое. Погода – дрянь. А когда они оторвутся от основной группы, им уже никто не поможет. Если предположения разведки верны и там действительно строят столь важные заводы, эту территорию очень хорошо охраняют. Доставить фотографии в Англию будет очень непросто.

Но Джеймс прав. Кому-то же надо это сделать. К тому же особой разницы по сравнению с налетами на Берлин нет.

И они ведь пока еще живы.

Молча сидевший за Джеймсом Брайан выполнял свою работу безупречно, как всегда. Из-за вибраций его зачесанные назад волосы медленно сползли на лоб. Брайан выделялся прической. Когда он только-только причешется, кажется, что они с Джеймсом почти одного роста.

Среди карт и измерительных приборов Брайана висела фотография женщины по имени Магда Донат из женской добровольческой организации. По ее мнению, Брайан – вылитый Адонис.

Они долго были вместе.

Как по мановению властной дирижерской руки, немецкая противовоздушная оборона заиграла увертюру, выпустив снаряды по первым машинам. Всего за несколько секунд до этого Джеймс предугадал заградительный огонь и подал Брайану сигнал. А потом они сменили курс. С этого мгновения они на какое-то время погрузились в полную неизвестность.

Оказались без прикрытия и совсем одни.

– Джеймс, если спуститься пониже, мы машину без хвоста оставим, – буркнул через двадцать минут Брайан.

– Если мы зависнем на двухстах футах, на фотографиях ни черта не будет видно, – прозвучал ответ.

Джеймс оказался прав. Над районом действий шел снег, но из-за ветра снежинки вихрями взмывали вверх. Если подойти поближе, дыры для фотографирования образуются всегда.

Поскольку они ушли из-под огня над Магдебургом, их местонахождение никого не интересовало. Судя по всему, их еще не обнаружили. Брайан был готов на все, чтобы этого не случилось.

Позади них уже упало много самолетов. Слишком много. Сквозь шум Джеймс крикнул Брайану, что видел немецкий истребитель – тот выпускал что-то похожее на ракеты. Вслед за короткой вспышкой последовал разрушительный взрыв.

– Да люфтваффе и гроша ломаного не стоит, – заявил накануне вечером американский летчик с широкой ухмылкой.

Наверное, теперь его личный опыт говорит об обратном.