– Спасибо подруге Нинке, что проболталась. У нее тогда хахаль в прокуратуре работал, – перебила Катя, но почему-то слишком поспешно. – А где ты все это время скрывался?

– На следующее же утро, отоспавшись, к Василию Захарьичу побежал советоваться. Дал он мне один адресок егеря знакомого под Ханты-Мансийском. Письмецо ему накатал. Сел я на ночной поезд – и до Екатеринбурга. Оттуда – вертолетом в тайгу к егерю этому. Полное безлюдье, никакого регулярного сообщения – кто меня там искать станет?

– Так и жил в глуши?

– Целых шесть лет.

– Занимался-то чем?

– Я-то еще со школы стрелял неплохо – помнишь, наверное… В семнадцать лет на мастера спорта по пулевой сдал. Стал я, Катюша, таежным охотником-промысловиком. Хвастаться не хочу, но не самым худшим в тех краях. Не сразу, конечно… Приметы местные изучил, повадки звериные.

– А потом?

– Да кем я только не был! «МАЗ» большегрузный водил, лесовоз. На нефтепромыслах работал. Геодезистом в геологической партии. Затем опять в тайгу вернулся… Ну, разбогател немного, чего уж скрывать!

– Говорили у нас на районе, будто погиб ты… Да только не верилось мне!

Кивнул Зарубин.

– Это хорошо, что тебе не верилось. Хорошо и то, что другим поверилось. Всего за ящик водки в сельсовете под Тюменью справку о собственной смерти выправил. Да и сделал так аккуратненько, чтобы она в наш город попала. Там же и паспорт себе оформил на чужое имя. Знаешь, Катя, может, и к лучшему, что оно все так произошло. Сидел я в зимовье своем вечерами, один на всю тайгу, книжки умные читал и думал, думал… О жизни нашей.

– Не женился?

– Нет, Катя. Не женился. Не до того было. Да и женщину достойную за все это время что-то не встретил. Ладно, что я все о себе да о себе? У тебя-то что за эти года изменилось?

Опустила голову хозяйка.

– Ну, что мне рассказывать? Живу вот помаленьку, как все. В детском садике воспитательницей работаю. Денег, конечно, в обрез, но хоть сына Сашку пристроила. Весь день на моих глазах.

– От Коли? – Иван в сторону спальни кивнул, куда хозяин татуированный спать отправился.

– Да что ты! Был у меня до него муж. Был, да сплыл… Бросил он меня сразу, как Саша родился. А с Колей я по переписке познакомилась, когда он последний раз в тюрьме сидел. «Заочница» я. Какие он мне письма красивые писал! Мол, шел вечером с любимой девушкой, накинулись на нее хулиганы, я в драке одного случайно и порешил… А как сел, кинула меня моя возлюбленная. Я-то, дура такая, и поверила. Письма-то эти, как выяснилось, и не он вовсе писал. Сидел у них там какой-то интеллигент, за пачку чая любому желающему что угодно строчил – хоть письма, хоть кассации. А знаешь, Ваня, какой он никакой, а с мужиком все одно легче, чем без него. Добрый он, просто жизнь его обозлила. И еще плохо, что пьет Коля безбожно и буен во хмелю. Да и хата эта его. Я-то свою квартиру внаем сдаю, чтоб с голоду не подохнуть. Вот так и живем…

– Один у тебя ребенок? – Иван неожиданно.

Зарделась Катя.

– Двое. Есть еще сын старший, Кирилл. Подросток еще…

– Тоже с вами живет? – удивился Зарубин.

– Нет… Убежал три года назад. Не хочу, мол, мамка, с тобой в нищете жить и на Колю твоего смотреть не желаю. Беспризорничает где-то. Я и в розыск в милицию подала – куда там!

– А отец-то его где?

Не ответила хозяйка, и понял Иван: зря он вопрос этот задал.

– Ладно. Что у нас в городе за это время произошло?

– Да столько всего произошло, что и не упомнишь, – оживилась Катя.

– А Супрун где?

– Думаешь, он Валеру убил?

– Больше некому, – процедил Иван. – Хомуталин-то карьерой тогда был озабочен, не стал бы. Да и незачем ему было.