– Как и твой приезд сюда, но жилет, по крайней мере, задержит пули. – Я протянул ремешки у нее под мышками и защелкнул их спереди, стараясь держаться максимально профессионально.

– Тяжелый.

– Зато останешься жива.

Я достал кевларовый шлем из машины. Глаза Иззи полыхнули гневом:

– Ты шутишь?

– Да нормально, надевай, – выкрикнул Мэйхью, младший помощник, который уже сидел в авто.

– Никаких исключений. – Я пожал плечами. – Выбирай: или надеваешь шлем, или остаешься здесь.

Она напялила шлем, забралась в салон и села рядом с Мэйхью, а я занял переднее сиденье, как вчера. Остальная команда рассаживалась по машинам.

Через несколько минут мы выехали из ворот посольства и направились к взлетному полю, где стояли вертолеты.

Мы миновали ворота с колючей проволокой и выехали на поле, где нас ждали шесть далеко не новых «черных ястребов»[13]. Все мои инстинкты противились этому опасному путешествию, но я знал, что, если откажусь сопровождать Иззи, та полетит без меня. Я вышел из машины и открыл ей дверь. В этот раз Иззи удалось самой справиться с ремнем безопасности.

– Это что… футбольное поле? – спросила она, выйдя из автомобиля.

– Да, – ответил я.

Подошел Грэм; за ним стоял Торрес.

– Какой из них наш? – спросила Иззи.

– Первые два.

– Два? – Она растерянно взглянула на меня.

– Да, – кивнул я. – Мы всегда рассаживаемся по двум вертолетам на случай, если один собьют.

Ее глаза вспыхнули.

– Блэк, Роуз и четверо рядовых сядут во второй, – сказал Грэм и отошел в сторону. Хольт вывалился из машины вслед за Мэйхью.

– Чертова жара, – пробормотал он и повращал головой, разминая шею. Идущий за ним Келлман закатил глаза.

– Я не против. Мы сядем в первый, – ответил я Грэму и повернулся к Келлману: – Удачи, приятель. – Я усмехнулся, глядя на Хольта, утиравшего с шеи пот.

– И тебе того же. – Он многозначительно взглянул на Иззи, которая стояла и смотрела на «ястребов», выпучив глаза, а потом надела темные очки. – Похоже, у твоей пассажирки коленки трясутся.

Блин, блин, блин! О чем она только думала?

Я подошел к ней, поднимая клубы пыли, взял за локоть и наклонился, чтобы она слышала мой голос за пронзительным визгом двигателей.

– Ты до сих пор боишься летать? – спросил я.

– Все нормально. – Иззи выдернула локоть. – Я справлюсь.

– Это тебе не большой удобный лайнер, где можно надеть наушники и представить, что ты не здесь, – предупредил я.

– Я справлюсь, – заорала она, бросив на меня гневный взгляд через плечо, и мимо бортового стрелка у двери залезла в вертолет.

– Желаю повеселиться, – усмехнулся Торрес.

Я закатил глаза и поднялся в вертолет.

«Черные ястребы» предназначались для перевозки солдат. Я занял место за спиной пилота; Иззи села напротив. Женщина-пилот повернулась и протянула мне наушники с микрофоном. Я кивнул, надел их на шлем, включил, но выключил у микрофона звук.

Иззи пристегнулась – в этот раз у нее получилось на удивление ловко, – достала наушники из сумки, которая, вероятно, стоила больше, чем я зарабатывал за месяц, и с ужасом на них посмотрела.

Да, эти наушники на шлем не натянуть, а лететь без музыки она не сможет: это просто немыслимо, настоящая пытка, которой я не хотел ее подвергать.

Иззи бросила наушники в сумку и уставилась в окно с невозмутимым видом, но ее спина напряглась, она поджала губы, а при взлете сжала кулаки так, что костяшки побелели.

Когда мы оторвались от земли, наши взгляды встретились, и мы вмиг забыли, что находимся в «черном ястребе». Мы будто опять перенеслись в прошлое и снова держались за руки на рейсе 826, пока наш самолет стремительно падал в реку Миссури.