– Мы не можем вам помочь, мистер Холмс?

– Нет, нет! Темнота и зонтик доктора Уотсона. Мои требования скромны. И Эмс, верный Эмс, без сомнения, обо мне позаботится. Все мои размышления неизменно приводят меня обратно к основному вопросу: как мог человек атлетического сложения развивать свои мышцы при помощи одной гимнастической гири?

Была поздняя ночь, когда мистер Холмс возвратился со своей экскурсии. Мы спали в комнате с двумя кроватями, лучшей из того, что можно было получить в маленькой деревенской гостинице. Я уже почти заснул, когда сквозь одолевавшую меня дремоту заметил вернувшегося Холмса.

– Ну, Холмс, – пробормотал я, – узнали вы что-нибудь?

Он молча стоял подле меня со свечой в руке. Потом его худощавая высокая фигура склонилась ко мне.

– Уотсон, – прошептал он, – вы бы побоялись спать в одной комнате с лунатиком, с человеком, у которого размягчение мозгов, с идиотом, которого оставил рассудок?

– Нисколько, – ответил я в изумлении.

– Это хорошо, – сказал он и не произнес в эту ночь больше ни слова.

На следующее утро, после завтрака, мы нашли инспектора Мак-Дональда и мистера Уайта Мэзона совещающимися в маленькой приемной местного полицейского сержанта. На столе перед ними лежало множество писем и телеграмм, которые они старательно сортировали и помечали. Три из них были отложены в сторону.

– Все еще выслеживаете скрывшегося велосипедиста? – весело спросил Холмс. – Какие новости о злодее?

Мак-Дональд грустно указал на груду корреспонденции.

– В настоящее время о нем пришли известия из Лейчестера, Ноттингема, Саутгемптона, Дерби, Ист-Гэма, Ричмонда и еще четырнадцати мест. В трех из них – Ист-Гэме, Лейчестере и Ливерпуле, он был выслежен и арестован. Вся страна, кажется, полна беглецами в желтых пальто.

– Ну, дела! – сочувственно произнес Холмс. – Теперь, господа, я хочу дать вам очень серьезный совет. Когда мы с вами приступили к расследованию этого дела, я сказал, что не буду предлагать вам непроверенных теорий и буду работать над своими выводами до тех пор, пока сам не стану уверен в их безошибочности. По этой причине до настоящего момента я не говорил, что думаю об этом деле. Итак, я пришел, чтобы дать вам совет, заключающийся в трех словах: «Бросьте это дело».

Мак-Дональд и Уайт Мэзон в изумлении уставились на своего знаменитого коллегу.

– Вы считаете его безнадежным? – воскликнул инспектор.

– Я считаю ваше дело безнадежным. Но не думаю, что оно безнадежно в смысле достижения истины.

– Но этот велосипедист… Ведь он-то не воображение. У нас есть его описание, его чемодан, его велосипед. Парень должен где-нибудь быть. Разве мы не сможем его поймать?

– Да, да, без сомнения, он есть, и, без сомнения, вы его поймаете, но я не хочу, чтобы вы расточали свою энергию в Ист-Гэме или Ливерпуле. Я уверен, что мы можем найти более короткий путь к разгадке.

– Вы что-то скрываете от нас? Это нехорошо с вашей стороны, мистер Холмс, – инспектор был раздосадован.

– Вы знаете мои приемы в работе, мистер Мак. Я только хочу проверить добытые мной детали одним путем, который вскоре станет вам понятен, а затем раскланяюсь и вернусь в Лондон, оставив все полученные результаты в вашем распоряжении. Я слишком вам обязан, чтобы поступить иначе, ибо во всей моей практике не могу припомнить более странного и интересного дела.

– Это выше моего понимания, мистер Холмс. Мы видели вас вчера вечером, когда вернулись из Тенбриджа, и вы были согласны с нашими выводами. Что могло произойти с тех пор?

– Ну, раз вы меня спрашиваете… Этой ночью я провел, как и собирался, несколько часов в усадьбе.