А все-таки как себя чувствуют мертвые?

Краем глаза Ася замечает, что в глазах мужа заметно не только вожделение, а еще и что-то иное, непонятное. Может быть, это обида, а может, нечто иное. По сути, ей не интересны его чувства, но вдруг Асе становится жалко Вовуса, жалко, потому что где-то в глубине души она ощущает свою вину.

Способ выразить свою жалость, тем самым успокоив собственные неприятные ощущения, она знает только один.

Ася поглаживает блестящий светлый локон, проводит ладонью по загорелому бедру, оглядывается. Идет к мужу походкой пантеры, смотрит прямо в глаза. Именно это больше всего возбуждает Вовуса – и он выпрямляется на месте, подается вперед. И все равно – замечает Ася – взгляд мужа по-прежнему печален и тревожен. Тогда она спускает рубашку с плеч, роняет ее на пол. Теперь все меняется: он вздыхает, будто бы ему тринадцать и женское обнаженное тело он видит впервые в жизни. Не сводя глаз с груди жены, Вовус встает ей навстречу, подхватывает на руки и относит в постель.

Ощущая поцелуи мужа на своей шее, она не то чтобы безумно возбуждается, но ощущения испытывает приятные. Ловким движением он стягивает с нее красные трусики…

Да, соглашается сама с собой Ася, им было хорошо вместе. Вполне хорошо.

Проходит всего несколько минут, и Вовус откатывается на край постели.

– Что случилось? – спрашивает Ася. Она чувствует себя немного глупо.

– Меня тошнит, – говорит он глуховато.

– Скушал что-то?

Брови Вовки на мгновение страдальчески изламываются, но вот он уже улыбается:

– Скушал уши у Гаврюши!

– Ты шутишь? Тебя не тошнит?

– Тошнит, – еще одна улыбка, – ничего, я сейчас таблетку съем, и все пройдет. Прости меня.

В ответ она растягивает уголки губ.

Ася забывает о постельном ляпсусе мужа, как только переступает порог ванной комнаты. Она забывает и о самом Вовусе, сорокалетнем серьезном мужчине с седеющими висками и непонятным рассредоточенным взглядом. Только о десяти совместно прожитых годах забыть не получается. Они были неплохими, эти годы. Думая о прошлом, Ася словно прощается с ними.

Ей было лет пятнадцать, когда она начала мечтать о добром волшебнике, который вошел бы в ее мир, в ее дом, в ее жизнь, вдруг избавив их маленькую семью от бедности. Да, в те времена они с Верой были очень бедны.

Ася училась в девятом классе, а старшей сестре, едва успевшей окончить школу, пришлось найти работу, иначе они бы голодали. Вера освоила парикмахерское ремесло в дешевом салоне красоты, работавшем прямо на первом этаже их пятиэтажки. Стригла пенсионеров и малышей, потому что умела быть терпеливой и к тем и к другим. Ася прекрасно помнила, как, вернувшись после двенадцатичасовой смены, сестра брала в одну руку учебник, в другую – бутерброд и садилась за письменный стол. Бутерброд она съедала – молодая и всегда голодная, – а книга становилась подушкой.

Ася и сейчас хорошо помнит, какие тряпки ей приходилось носить! Кое-что она пыталась шить сама, но смотрелись эти вещи ужасно, а ей, хорошенькой девушке, было нестерпимо стыдно выглядеть оборванкой.

«Ох, – думала Ася, глядя на своих более обеспеченных подруг, – вот бы мне кто-нибудь купил такие вещи!»

Мечтая о волшебнике, Ася представляла себе богатого родственника, например, но вместо него появился Вовка. С будущим мужем Ася познакомилась не самым приличным для девочки из хорошей семьи образом. До сих пор она скрывает эту историю от Веры – на всякий случай. Вера не из тех, кто может снисходительно посмеяться над прошлым. Она воспринимает все слишком серьезно.

Случилось это серым осенним днем, когда Ася с подружками, спрятавшись за высоким парапетом в парке, собирались покурить. Курение в те времена было рисковым приключением. Ася знала это, но курить в скверике за школой считалось шикарным, и даже самые хорошие девочки из класса делали это, как же Ася могла отказаться?