Флис вернулась в комнату. На окнах висели однотонные шторы из парчовой темно-голубой ткани. Точно такой же тканью были обиты стулья, расположенные с каждой стороны мраморного камина. Кремовое покрывало было отделано тесьмой голубого цвета. Парчовые подушки тоже были голубыми. Темный деревянный пол блестел, а антикварный голубовато-кремовый ковер, покрывающий большую его часть, был настолько шикарным, что Флис боялась наступить на него.

Все это являлось полной противоположностью ее минималистическим апартаментам в Англии. Тем не менее декор был очень близок Флис. Наверное, склонность к подобным интерьерам была у нее в крови, досталась в наследство от отца. Если бы он не порвал с ее матерью, если бы не отказался от них обеих, Флис росла бы в этом доме, впитывая его историю, так же как и Видаль.

Видаль… Как она его ненавидит. Ненавидит и презирает. Эта ненависть намного сильнее, чем ненависть к отцу. У того, в конце концов, не было выбора. Как объясняла мать, его заставили отказаться от любимой женщины и ребенка. Он не распечатал письмо дочери с мольбой о встрече, а затем потребовал, чтобы она больше не пыталась общаться с ним. Наверняка на этом настоял Видаль. Он всегда смотрел на Флис с холодным высокомерием. Он унизил ее и оставил глубокую рану в ее сердце.

Здесь, в этом доме, все и случилось. Семья Видаля повлияла на жизнь Фелисити и ее родителей самым жестоким образом. Отсюда выгнали ее мать. Здесь ей сообщили, что мужчина, которого она любила, должен жениться на другой – на девушке, выбранной его приемной семьей. Она окончила частную школу, готовящую к замужеству девушек из высшего общества. Филипп клялся, что не любит эту девушку и конечно же не хочет жениться на ней. Так говорила мама Флис.

Тем не менее не имело никакого значения, чего хотел Филипп. Все его обещания, все торжественные заверения в любви напоминали сверкающие под лучами солнца струи воды в фонтане. Они невероятно красивые и чарующие, от них замирает сердце, но в реальной жизни они – мимолетные и хрупкие.

У влюбленных хватило времени только на то, чтобы в последний раз прижаться друг к другу и разделить лихорадочную тайную близость, которая привела к беременности матери Флис. Затем Аннабель отправили обратно в Англию, а Филиппа заставили исполнить свой долг – сделать предложение выбранной для него девушке.

– Филипп клялся, что любит меня, но он также любил и свою приемную семью и не мог ослушаться их, – кротко говорила мама Фелисити, когда та, будучи маленькой девочкой, спрашивала, почему отец не уехал вместе с ней.

Бедная мама… Она совершила ошибку, влюбившись в человека, у которого не хватило сил защитить их любовь. И ей пришлось дорого заплатить за это. Фелисити никогда не допустит, чтобы подобное случилось с ней. Она никогда не позволит себе влюбиться и стать уязвимой. Ведь Флис уже знает, каково это, даже если ее чувства к Видалю не были настолько сильны.

Отбросив горькие мысли, Фелисити посмотрела на свой маленький чемодан. Мама рассказывала ей о традиционном укладе жизни этой аристократической властолюбивой испанской семьи, которую теперь возглавлял Видаль. Он заявил, что его мать настояла на том, чтобы Флис поселилась здесь. Значит ли это, что ей следует ожидать формального приема в семью? Например, во время ужина. Флис не захватила с собой вечерние наряды – только несколько смен белья, пару простых маек, несколько новых топов и одно очень скромное платье, в которое она буквально влюбилась, когда бродила по лондонским магазинам.